Говорить ли президенту?
Шрифт:
— Общая картина ясна. Хотелось бы уточнить некоторые детали. Если я назову вам пятнадцать сенаторов вы могли бы сказать, подпадают ли они хоть под одну из перечисленных вами категорий?
— Может быть. Попробуйте. Постараюсь быть предельно откровенным. Но если захочу о чем-то умолчать — не настаивайте.
— Брэдли.
— Никогда, — сказал Стампузис.
— Торнтон.
На лице Стампузиса не дрогнул ни один мускул.
— Бэй.
— По моим сведениям — нет.
— Харрисон.
— Не знаю. Я не в курсе политической жизни Южной Каролины.
— Нанн.
— Сэм — пай-мальчик? Гордость скаутов Нанн? Да вы смеетесь надо мной.
— Брукс.
— Ненавидит президента, но
Марк стал перечислять по списку — Стивенсон, Байден, Мойнихан, Вудсон, Кларк, Матиас. Стампузис лишь молча качал головой.
— Декстер.
Стампузис заколебался. Марк не стал настаивать.
— Неприятности — да, — начал Стампузис. — Но мафия — нет.
Стампузис, должно быть, услышал, как Марк с облегчением вздохнул. Ему не терпелось узнать, каких же неприятностей можно ждать от Декстера; он ждал, что Стампузис договорит, но тот промолчал.
— Бэрд.
Лидер большинства. Нет, это не в его духе.
— Пирсон.
— Издеваетесь?
— Спасибо, — сказал Марк и, помолчав, спросил, как мафия относится к законопроекту о владении оружием.
— Трудно сказать, — начал Стампузис. — Мафия больше не едина. Она чересчур разрослась, и в последнее время среди ее членов намечаются серьезные внутренние разногласия. Старшее поколение категорически против, поскольку, как только закон вступит в силу, легально приобрести оружие станет трудно, но еще сильнее они боятся дополнений, таких, как, к примеру, привлечение к уголовной ответственности за хранение незарегистрированного пистолета. ФБР будет счастливо: они не придумали ничего лучшего с тех пор, как уклонение от уплаты налогов стало наказуемо. Теперь они смогут остановить любого известного преступника и обыскать его, и если при нем обнаружится незарегистрированный пистолет, что почти наверняка, его в два счета упекут в тюрьму. С другой стороны, некоторые молодые турки с нетерпением ждут закона; как в тридцатые годы, когда действовал «сухой» закон, они смогут поставлять оружие хулиганам-одиночкам или любому психу, стоит только пожелать. У рядовых членов мафии появится, таким образом, новый источник дохода. Они верят, что полиция не сможет сразу начать применять закон, а прежде чем наведут порядок, пройдет по крайней мере лет десять. Ну как, я хотя бы приблизительно ответил на ваш вопрос?
— Более чем.
— Ну а теперь, Марк, моя очередь.
— Правила те же?
— Те же. Ваши вопросы имеют прямое отношение к смерти Ника?
— Да, — ответил Марк.
— Тогда у меня все: я знаю, о чем спросить, а вам придется лгать. Давайте лучше заключим сделку. Если это выльется во что-нибудь серьезное, я получаю право эксклюзивной публикации в обход этих ублюдков из «Пост».
— Идет, — сказал Марк.
Стампузис улыбнулся и подписал чек; согласие позволило причислить обед с Марком Эндрюсом к деловым расходам.
Марк посмотрел на часы. Если повезет, успеет на последний самолет. Стампузис поднялся и пошел к двери; в баре было по-прежнему людно — там толпились те же мужья тех же жен. Выйдя на улицу, Марк поймал такси. На сей раз за рулем сидел молодой негр.
— Я на полпути к разгадке, — сказал Стампузис, немало озадачив Марка. — Если раскопаю что-нибудь стоящее, позвоню.
Марк поблагодарил и сел в машину.
— Пожалуйста, аэропорт Ла Гуардия.
Потом опустил боковое стекло. Стампузис на минуту заглянул внутрь:
— Я делаю это не ради вас, а ради Ника, — сказал он и исчез.
На сей раз таксист попался не из болтливых.
Добравшись наконец до родной квартиры, Марк попытался собрать воедино обрывки информации, чтоб на следующее утро доложить директору, но, взглянув на часы, с ужасом убедился, что следующее утро уже наступило.
Понедельник, 7
Директор внимательно выслушал результаты изысканий Марка; пока тот говорил, он не проронил ни слова; оказалось, что и у него есть новости, причем совершенно неожиданные.
— Эндрюс, возможно, нам удастся еще сильнее сократить ваш список, — сказал он. — Утром в прошлый четверг двое наших агентов засекли запрещенную радиотрансляцию по одному из наших каналов связи, на которых мы обычно ловим КГБ. Возможно, временные помехи какой-то коммерческой станции заставили нас на миг переключиться на другую частоту, а может быть, у кого-нибудь есть незарегистрированный радиопередатчик, работающий на нашей частоте. «Давай, Тони. Я только что отвез сенатора обратно на заседание его комитета, и я…» — вот и все, что удалось засечь нашим ребятам. Голос резко оборвался, и нам не удалось поймать его снова. Может быть, заговорщики прослушивали наши разговоры, и на этот раз один из них, не подумав, начал передавать сообщение на нашей частоте — это не сложно. Агенты подали докладную о незаконном использовании нашей частоты, даже не догадываясь, как это важно.
Марк подался вперед.
— Да, Эндрюс, — сказал директор. — Я понимаю, о чем вы сейчас думаете — 10.30. Сообщение было передано в 10.30, утром.
— Так, третье марта, утро, десять часов тридцать минут, — взволнованно повторил Марк. — Погодите, я сейчас проверю… какие комитеты в это время уже заседали… — Он открыл свою папку. — Здание Дирксена… так-так… у меня тут где-то были записаны точные данные, я помню, — сказал он, листая папку. — Возможны три варианта, сэр. В то утро заседали комитеты по международным отношениям и государственным финансовым операциям. В сенате обсуждали законопроект о владении оружием — сейчас, в основном, только о нем и говорят.
— Это уже кое-что, — сказал директор. — У вас есть сведения, сколько сенаторов из тех пятнадцати, что у нас под наблюдением, были третьего марта в Капитолии и чем они там занимались?
Марк просмотрел пятнадцать листков бумаги и медленно разделил их на две части.
— Может быть, это ни о чем и не говорит, сэр, но вот об этих восьмерых у меня нет сведений, — он накрыл ладонью стопку бумаг, — что в то утро они были в сенате. Оставшиеся семь присутствовали на заседаниях, но не в Комитете государственных финансовых операций. Двое — Пирсон и Нанн — в Комитете внешних сношений, сэр. Остаются Брукс, Бэрд, Декстер, Харрисон и Торнтон. Все они выступали в законодательном комитете в том числе и по поводу законопроекта о владении оружием.
— М-да, вряд ли из этого можно делать окончательные выводы, — сказал директор, поморщившись. — Но другими данными мы не располагаем, так что сосредоточьтесь на семи сенаторах. У нас нет другого выхода: осталось всего четыре дня. Но не слишком обольщайтесь неожиданной удачей; советую десять раз перепроверить, не был ли кто из оставшихся восьми в здании Дирксена в то утро. Так вот, я не собираюсь устанавливать слежку за семью подозреваемыми: слишком рискованно. На Капитолийском холме к сотрудникам ФБР и так относятся настороженно. Поступим иначе. По политическим причинам, нам не удастся провести расследование в полном объеме. Придется искать нашего героя, опираясь только на улики, в которых мы совершенно уверены: где он обедал в четверг 24 февраля и был ли на заседании законодательного комитета в 10.30 третьего марта. Необходимо ударить без промаха, а времени у нас в обрез, так что под любым предлогом постарайтесь сократить список; а сейчас поезжайте в сенат — посидите в зале заседаний и в Комитете внешних сношений. И поговорите с директорами. О личной и общественной жизни сенаторов им известно абсолютно все.