Говорящий дуб
Шрифт:
— Благодарю тебя и прощай, мой добрый дуб! — сказал он, целуя кору дуба. — Я уже больше никогда не буду бояться и еще приду поблагодарить тебя.
Он прошел пустошь и направился к хижине своей тетки, как вдруг за садовой стеной фермы услыхал следующий разговор:
— А ведь наш свинопас все еще не возвращался на ферму, — сказал хозяйский сын, — он пропал, и у тетки его никто не видал. Он бессердечный лентяй, я поколочу его своими деревянными башмаками за то, что мне придется вместо него гнать в поле свиней.
— Что же за беда, что ты погонишь свиней? — возразил его брат.
— Это просто срам в мои годы, — отвечал первый, —
Голос отца прервал разговор детей.
— Поскорей, — сказал он, — за работу! Что же касается этого несчастного свинопаса, то если волки не съели его, тем хуже для него: если я найду его живым, так задам ему славную трепку. Пусть-ка попробует пожаловаться тетке, она уже решила запереть его на ночь в хлев вместе со свиньями, чтобы отучить от гордости и брезгливости.
Эмми намотал это себе на ус. Он спрятался в хлебной скирде и провел так целый день. Вечером коза, возвращаясь в стойло, остановилась около скирды пощипать травки. Эмми подоил ее. Коза не противилась. Он выпил в два или три приема надоенное молоко и снова спрятался в скирде, где пролежал до самой ночи. Когда уже совсем стемнело и все улеглись спать, он осторожно пробрался на свой чердак и забрал оттуда свои вещи: несколько экю, которые дал ему фермер накануне за работу и которые тетка не успела еще отобрать у него, козью и овечью шкуры, которые он носил зимою, новый ножик, маленький глиняный горшок и немного рваного белья. Он положил все это в мешок, сошел во двор, добрался крадучись до решетки, перелез через нее и пошел маленькими шажками, чтобы не делать шума. Когда он проходил мимо хлева, сердитые свиньи, почуяв его, яростно захрюкали. Тут Эмми бросился бежать изо всех своих сил, потому что боялся, что фермер проснется и пустится по его следам. Эмми остановился только под говорящим дубом.
— Вот я опять пришел, мой добрый друг, — сказал он ему. — Позволь мне провести еще одну ночь на твоих ветвях. Скажи, желаешь ли ты этого?
Дуб не отвечал. Погода была тихая, ни один листок не шевелился. Эмми принял это молчание за знак согласия. Он ловко залез со своей ношей до того места, где было углубление в ветвях, в котором он проспал всю ночь накануне, и славно заснул.
Поутру он принялся разыскивать, нет ли где уютного местечка, чтобы спрятать деньги и багаж, он боялся, что его могут заметить и привести силой на ферму. Он поднялся повыше и увидел в толстом древесном стволе выжженную грозой яму, вокруг которой наросшая в течение многих лет кора образовала толстый валик. В глубине этой ямы был пепел и щепки от искрошенной грозой сердцевины дерева.
— Вот теплая и мягкая постель, — подумал мальчик, — на которой я могу спать, не опасаясь слететь на землю. Она велика, но для меня как раз впору. Надо, однако, посмотреть, не живет ли тут какой-нибудь злой зверь.
Он осмотрел внутренность ямы и нашел в ней отверстие, через которое мог проходить дождь. Эмми видел, что нетрудно его законопатить мхом. Тут же в проходе сова свила себе гнездо.
— Я не трону ее, — подумал Эмми, — а только отгорожусь от нее так, чтобы у каждого из нас был свой уголок.
Приготовив себе в яме постель для следующей ночи, он спрятал в нее свое имущество, а затем, усевшись на краю ее, свесил ноги и, упираясь ими о сучья, принялся раздумывать о том, что
Эмми вообще мало ел, но так как накануне поел чересчур плохо, то был очень голоден. Он не знал, вырыть ли ему еще неспелые клубни бобов, которые видел вчера, или отправиться в лес за каштанами.
Когда он собрался спуститься с дерева, то заметил, что ноги его упирались в сучок не старого дуба, а другого, росшего подле дерева, густая листва которого переплеталась с листвою дуба. Эмми влез на этот сучок и добрался до соседнего дерева, а с него так же легко и до следующего. Легкий, как белка, перепрыгивал он с одного дерева на другое и добрался таким образом до каштана, с которого набрал много плодов. Они были еще слишком мелки и незрелы, но он не обратил на это внимания, а спустился с дерева и побежал в глушь к печи, где угольщики выжигали прежде уголь. Место это было окружено молодыми деревьями, которые разрослись с тех пор, как угольщики покинули его. Тут лежало много мелких до половины обгоревших щепок. Эмми собрал их в кучу и принялся высекать огонь, ударяя камешком по тупой стороне ножа до тех пор, пока не показались искры и от них не загорелись сухие листья, после чего Эмми смог развести огонь. Он подумал, что хорошо бы набрать гнилого дерева, которого много было в лесу, для того чтобы заменить им трут.
Он зачерпнул из канавы воды и сварил каштаны в маленьком глиняном горшке с крышкой в дырочках. Каштаны обыкновенно варят в таких горшках, и у всякого пастуха в наших деревнях непременно есть такой горшок.
Эмми часто случалось самому готовить себе еду. Ферма была довольно далеко от того места, куда он гонял стадо, а потому он проводил весь день в лесу и только к вечеру пригонял стадо домой. На лужайке он набрал малины и дикой ежевики и полакомился ими.
— Вот, — подумал он, — какую славную кухню я нашел.
Он принялся очищать ручеек, протекавший вблизи, достал из него посохом водяную траву, выкопал яму и, проведя в нее воду из небольшого водопада, очистил ее камушками и песком. Эмми работал до солнечного заката. Затем поднял свой горшок и посох и, забравшись на ветви, в прочности которых убедился, возвратился тем же путем к своему дубу. Он притащил большую охапку папоротника и сухого мха и устроил себе постель в очищенном углублении дуба. Эмми слышал, как его соседка сова что-то ворчала над его головой. “Она или бросит это гнездо, или привыкнет ко мне, — подумал он. — Ведь добрый дуб столько же ее, сколько и мой”.
Мальчик не скучал, так как привык жить один. Он даже чувствовал себя отчасти счастливым, что отделался от свиней. Он привык к волчьему вою и не боялся волков, он знал, что они живут в глубине леса и не придут к окрестностям дуба, где им нечем поживиться. Эмми изучил их привычки. Он знал, что в ясные дни они никогда не выходили из лесной чащи. В пасмурные же — случалось иногда, что ему попадался какой-нибудь волк. Тогда Эмми, обернувшись, ударял ножом о железо своего посоха, как будто заряжал ружье, и волк убегал в ту же минуту. Что же касается до кабанов, то Эмми никогда их не видел, а только иногда слышал их рев, эти животные никогда не нападают сами на человека.