Град Петра
Шрифт:
Побеждается дурное настроение и с помощью мудрого наставника, говорящего с книжных страниц. Таков Эразмус [106] из Роттердама. Исполнено давнее желание Петра, почта принесла отпечатанные в Петербурге «Дружеские разговоры» язвительного голландца. Глаголет он устами мореплавателя, охочего до невиданных земель, градов и языков. Стремясь обрести истину, слушал он разных пастырей, молился по-разному и разуверился в церкви, в священниках — бога решил иметь в сердце своём. Испытав превратности судьбы, равнодушен стал к золоту, к бесполезным вещам. Утеха в жизни высшая — познание. А вооружась познанием — приносить людям пользу,
106
...Эразмус из Роттердама. — Эразм Роттердамский, Дезидерий — литературные псевдонимы Герхарда Герхардса (1466—1536) — гуманист эпохи Возрождения; широко известна его сатира «Похвала глупости» (1509 г., изд. в 1511 г.).
Вернувшись на родину, рассказывает он, как в некой стране пришёл на постоялый двор и был приятно удивлён: сидят рядом за столом нищий и богатый, господин и слуга.
«Сие есть оное древнее равенство, еже ныне в мире истреблено мучительством».
Подают голос в «Разговорах» тугодум, лентяй, самодовольный невежда, кипит спор, Эразмус убеждает их, будит совесть и разум. Бичует своекорыстие, ханжество, тиранию. Каким должен быть правитель? Афиняне выбирают вождя, отвергая тщеславных, жаждущих личной славы.
С переводом были хлопоты. Сделали поспешая, за двадцать дней, оттиснули сотню экземпляров, послали царю за границу. Он разбранил, велел исправить и печатать дальше. И вот книжица окончательная. Кое в чём она с православием несогласна, но сне допущено, «дабы юноши от младых ногтей познавали противников неправое разумение и приготовлялися ко ответам, такожде вопрошали своих учителей... Не может бо правда без ея противности познатися...»
Явственно тут, в предисловии, перо Петра. По его вкусу приложены к «Разговорам» Эразма пословицы:
«Лучше два якоря бросить, чем один». «У сытого барана и рога крепкие». «Дважды делает, кто скоро делает». «Где страх, там и стыд». «Обезьяна и в златом уборе обезьяна».Петербургским печатникам без дела не сидеть. По заказу царя выпускают лексиконы, Коран, «Географию», новое издание басен Эзопа [107] . Адмиралтейцам пригодится наставление «Об оснастке кораблей», молодым людям — «Юности честное зерцало», правила пристойного поведения. Рекомендована «российскому народу ко известию» книга «Мирозрения», которую «учёный мир с особливым почтением восприял».
107
Эзоп (VI—V вв. до н. э.) — полулегендарный древнегреческий баснописец, по преданию — фригийский раб.
Заскорузлых «сей приятный трактатец» смутит. Так и надо... Царь намеренно выбрал труд астронома Гюйгенса, излагающего систему Коперника [108] . Пускай злятся большие бороды, совратившие Алексея.
Которая уж почта была, а о нём — ничего.
Доменико написал:
«Утром ко мне прибежал Браунштейн. Он, должно быть, плакал, так как лицо его с нежными, почти женскими чертами было красное
108
Гюйгенс (Хюйгенс) Христиан (1629—1695) — нидерландский механик, физик, математик и астроном.
Коперник Николай (1473—1543) — польский астроном; совершил переворот в естествознании, отказавшись от принятого в течение многих веков учения о неподвижности Земли и раскрыв истинное строение Солнечной системы; основной труд — «Об обращениях небесных сфер» (1543).
Заступиться всё же попробовал.
— Он обязан был знать местность, — сказал генерал-архитектор. — Просто же, как бонжур.
Не просто, однако. Чтобы исследовать почву, нужны люди, инструменты. Того и другого недостаток.
— Надо требовать! — негодовал Леблон.
«Догадывается ли он, сколько требований ухнуло в колодец, как говорят в наших краях? Такая же судьба постигла многие приказы губернатора и даже царя — иначе Петербург был бы сегодня почти весь каменный и замощённый. Конечно, Леблон не прогонит немца, но заставит попотеть».
— Кто он, этот Браунштейн? — шумел Леблон. — Откуда взялся?
Скрыть Доменико не мог.
— Чертёжник, приехал с Шлютером.
— Горе! Кругом дилетанты...
«Генерал-архитектор бранится как извозчик, когда канцелярия чего-нибудь недодаёт ему. В Версале поставляли быстрее. Летит жаловаться к губернатору. Хвастался мне — сам нашёл где-то груду кирпича, заросшую травой. Вообразил, что сумеет вмиг навести порядок.
Весьма невоздержан на язык, и многие на него обижены».
Лихорадку внёс француз. Потомок ощутит её в заметках Доменико, хотя тот силился наблюдать события спокойно:
«Леблон вольно обращается с проектами его величества, уверяя, будто действует от его имени. Мог ли царь довериться до такой степени? Загородные дворцы Леблону не нравятся. У него свои проекты. Он пишет царю, но почта за границу тащится бесконечно, и генерал-архитектор бесится, начинает добавлять и переделывать на свой риск. Он показал мне свою промеморию относительно Петергофа».
Дворец тамошний — двухэтажное здание на выступе берега, с тремя ризалитами, сходное с резиденцией зимней в городе. Браунштейн идеями небогат, зато начертанное его величеством осуществляет скрупулёзно.
Письмо, которое читал Доменико, гласит:
«Палаты Петергофа зело малы для съезда двора, если его величество изволит препроводить там несколькие дни. Также нет там заднего двора для экипажей, и того ради мнится мне, что весьма надлежит сделать ещё двои палат и два двора задние: один для придворных его величества и экипажей, другой для приезжающих».
Мало пристроить флигели — следует поднять центральную часть. В ней зал — он будет двусветным. Лестница, ведущая в зал, узка, неказиста, балкон тесен, «с трудом можно стоять двум персонам». Через месяц царю будет послан подробный план — «для достижения полного совершенства».
Осмотрев каскады, Леблон нашёл, что они непрочны и проигрывают из-за отсутствия водомётов. Предложил ещё один водный поток. Грот, врезанный в откос под дворцом, необлицован.
В Стрельне ещё и фундамент не положен — только деревья сажают. Растрелли готовит модель, которую Леблон забраковал наперёд. О своём проекте царю сообщает: