Граф
Шрифт:
— Мануфактурой, — поправила его Прасковья, вспомнив слова Андрея.
— Ну да. Манухвактурой. Сие есть больше, чем любая мастерская. И ваши товары каждый год тысячи рублей приносят. Есть чем гордится!
— И все же… К тому же я сирота.
— Это не важно. Это все не важно.
— Не важно… — покачала она головой. — Надеюсь в этот раз ты обвенчаешься по-людски? Или тоже тайком в церковь пробираться станем?
— Не напоминай, — хмуро отмахнулся Георгий. — Я до конца Рождественского поста сдаю дела своим помощникам. И в Тулу еду. Там чин по чину и обвенчаемся.
— В
— Андрей решил поставить меня старостой крепости тульской. Комендантом, как он сие зовет. Дабы за ней следил и оборонял, в случае чего. Даже когда полк в походе. Мне надлежит будет создать городскую стражу и заняться подготовкой ополчения на случай тяжелой осады. Чтобы каждый мужчина был способен хоть как-то уязвить неприятеля.
— А как же мы жить будем? Ты там. Я здесь.
— Почему здесь?
— Я над коврами старшая. Куда мне от них? Али хочешь, чтобы я все бросила?
— Хочу. — порывисто произнес Георгий. — Но Андрей не даст. Для тебя у него новое дело есть.
— Детей рожать его верному соратнику? — усмехнулась Прасковья, явно раздосадованная тем фактом, что ей придется бросить полюбившееся дело.
— Он задумал кое-что важное. И ты ему в том великая подмога… — начал говорить Георгий и изложил Прасковье идею ремесленного училища. Учебного заведения, в котором она будет заведовать женской секцией. Андрей ведь ткацкую мануфактуру собирался в скором времени открывать. И ему требовалось много хоть как-то квалифицированных ткачих. Сама Прасковья, правда, специализировалась на коврах, а не тканях и в этом смыслила не больше иных. Но благодаря Андрею очень недурно уже разобралась в концепции мануфактурного производства и прониклась духом стандартизации да разделения труда. Посему была в сем деле крайне полезна.
Андрей был запредельно перегружен не полком единым. Ибо, имея массу далеко идущих хозяйственных проектов, очень плотно озаботился подготовкой кадров. Сразу, как только у него появились для этого возможности. Так, например, он старался весь полк выучить чтению, письму и счету. По своим учебникам. Однако, на нем свет клином не сходился…
Отец Афанасий, понукаемый Андреем, с октября открыл при своем приходе школу. Где изучали ту же самую программу: чтение, письмо и счет. По тем же рукописным учебникам и той же отработанной в вотчине программе. И школу довольно приличную. Аж на сорок подростков, которые занимались в две смены, сформировав два класса.
Теперь же, понимая, что дальше затыкать собой все дырки больше нельзя, граф задумал открыть ремесленное училище. Где готовить для себя подходящих специалистов.
Нормальной системы обучения и программы у него не имелось. Поэтому он решил импровизировать на ходу. И опираться на опыт всякого рода театральных и прочих подобных учебных заведений. То есть, работать через наставничество мастера. С «поправками на ветер», разумеется, чтобы получать специалистов, удобных для его дел.
Принципиальных «поправок» было всего ничего.
Во-первых, требовалось вдолбить принципы разделения труда. А во-вторых,
Как видите — ничего хитрого.
Правда на деле все это выглядело не так-то и просто. Потому как сначала требовалось найти подходящих мастеров. Лояльных, разумеется. И вдолбить им эти мысли…
Под шумок, чтобы добавить веса своим словам и успеха планам, он даже составил челобитную на имя Царя. В виде предложения утвердить палату мер и весов, распространив ее влияние на всю Русь. Просто заявив, что любые сделки в других мерах законными не буду считаться. Ну и продавать «орленые» эталоны.
И эту систему мер Андрей продумал и подробно описал. На базе уже существующей, основываясь на принципах, с одной стороны, метрической системы, а с другой — общей торговой практики[2]. Из-за чего длина, площадь, объем и вес были в базе увязаны. Одна их производные не были строго привязаны к десятичному принципу, установленному в СИ. Иными словами, граф просто очень вдумчиво причесал систему измерения, которая и так бытовала на Руси. Немного ее откорректировал, с поправкой на англо-голландский торговый опыт. Ввел какое-то количество новых мер. Да и все.
Хороший шаг.
Очень хороший.
Он позволял резко повысить точность и аккуратность сделок. Упразднив массу всякого рода жульничества и подлогов. Что, дескать, не тем аршином мерили. Да и казну это позволяло наполнить за счет торговли «орлеными» мерами. Стандартными. Немного, но все одно — приятно.
Но Царь пока молчал.
Сам Андрей к нему на прием не ездил с этой идеей. Переслал письмом. И пауза затягивалась.
Тем же письмом, кстати, он предложил делать так же «орленую» бумагу, для подачи челобитных Царю. И торговать ей в лавке при подходящем приказе. Людям о том сказать, что де бывало на чем попало пишут. А поэтому, дабы не злить Государя такой малостью и не отвлекать от сути дела, это все дело и удумали…
[1] В предыдущем томе Царь наградил Андрея титулом графа Шатского, который создал специально для него. Выделив ему в графство земли его вотчины.
[2] Стандартная система СИ очень удобна для науки, но совершенно никуда не годится в торговых операциях. Во всяком случае в эпоху до перевода всего и вся в электронный формат. Из-за чего, несмотря на прогрессивность, система СИ толком не вытеснила внесистемные меры из торговли даже сейчас.
Глава 8
1557 год, 6 марта, Тула
— Утро красит нежным светом, стены древнего кремля, просыпается с рассветом вся похмельная страна… — тихо пробурчал Андрей на современном русском языке, потянувшись под надрывные крики петухов.
— Почему похмельная? — потирая глаза, спросила Марфа.
— Суббота же. А пятница-развратница вчера была.
— Да я что-то не заметила, чтобы тут также по пятницам пили.
— Все так. Трудовой пятидневки пока еще не ввели. Посему народ и не отрывается. Но я так, по старой памяти.