Графиня де Монсоро
Шрифт:
– Что он говорит, что он говорит? – спрашивали друг у друга анжуйцы.
– Он говорит, что конь его сделал всего лишь десять лье, – ответил Антрагэ, – а это значит, что он проскачет по вашим брюхам, если вы не посторонитесь. Прочь с дороги, или, клянусь святым чревом!..
И так как анжерские буржуа, по всей видимости, не поняли парижского проклятия, Антрагэ выхватил шпагу и великолепным мулине обрубил древки наиболее близких к нему алебард, острия которых были направлены на него.
Меньше чем за десять минут около двух десятков алебард было превращено в ручки для метел.
Разъяренные стражники осыпали непрошеного гостя градом палочных ударов, которые он отбивал с волшебной ловкостью, спереди, сзади, справа и слева, хохоча при этом от чистого сердца.
– О! Что за прекрасная встреча, – приговаривал он, крутясь на своем коне. – О! Что за милейший народ эти анжуйцы! Разрази меня бог! Ну и весело же тут! Как мудро поступил принц, покинув Париж, и как хорошо сделал я, что поехал вслед за ним!
И Антрагэ не только отражал самым блестящим образом удары, но время от времени, когда на него слишком уж наседали, рассекал своим испанским клинком чью-нибудь кожаную куртку, чью-нибудь каску или же, приглядевшись, оглушал ударом плашмя какого-нибудь неосторожного вояку, бросившегося в схватку, позабыв, что голову его защищает всего лишь шерстяной анжуйский колпак.
Сбившиеся в кучу горожане взапуски наносили удары, калечили при этом друг друга, но снова возобновляли свои атаки. Казалось, они вырастают прямо из земли, как солдаты Кадмуса.
Антрагэ почувствовал, что начинает сдавать.
– Что ж, – сказал он, видя, что ряды нападающих становятся все более плотными, – отлично, вы храбры, как львы, это несомненно, и я тому свидетель. Но вы видите, что от ваших алебард остались только палки, а мушкетов своих вы заряжать не умеете. У меня было намерение въехать в этот город, но я не знал, что его охраняет армия Цезаря. Я отказываюсь от мысли победить вас. Прощайте, доброго вам вечера, я удаляюсь; только скажите принцу, что я специально приезжал из Парижа повидать его.
Тем временем капитану ополчения удалось поджечь фитиль своего мушкета, но в тот момент, когда он приложил приклад к плечу, Антрагэ с такой силой огрел его несколько раз по пальцам, что анжуец выпустил свое оружие и запрыгал с ноги на ногу.
– Смерть ему! Смерть! – завопили избитые и взбешенные ополченцы. – Не выпускайте его! Не дайте ему ускользнуть!
– А! – сказал Антрагэ. – Только что вы не хотели впускать меня, а теперь не желаете выпускать. Берегитесь! Я переменю тактику. Я бил плашмя, а буду колоть, я обрубал алебарды, а буду обрубать руки. Ну как, мои анжуйские ягнятки, выпустите вы меня?
– Нет! Смерть! Смерть ему! Он устал! Убьем его!
– Прекрасно! Значит, возьмемся за дело всерьез?
– Да! Да!
– Ладно, берегите пальцы, я рублю руки!
Только произнес он эти слова и собрался приступить к исполнению своей угрозы, как на дороге появился второй всадник, скачущий так же неистово. На бешеном галопе ворвался он в ворота и, как молния, влетел прямо в гущу схватки, которая сулила превратиться в настоящую битву.
– Антрагэ! – крикнул вновь появившийся. – Антрагэ! Что, черт возьми, ты делаешь в компании этих буржуа?
– Ливаро! – вскричал Антрагэ, обернувшись. – Разрази господь! Ты как нельзя кстати! Монжуа и Сен-Дени, на помощь!
– Я был уверен, что нагоню тебя. Четыре часа тому назад я напал на твой след и с той минуты скачу за тобой. Но куда это ты влез? Тебя же убивают, прости меня господи!
– Да, это наши друзья анжуйцы, они не хотят ни впустить меня, ни выпустить.
– Господа, – сказал Ливаро, снимая шляпу, – не угодно ли вам отойти вправо или влево, чтобы мы могли проехать?
– Нас оскорбляют! – завопили горожане. – Смерть! Смерть им!
– Ах, вот они здесь какие, в Анжере, – заметил Ливаро, нахлобучивая одной рукой шляпу на голову, а другой выхватывая шпагу.
– Сам видишь, – сказал Антрагэ. – Одно плохо: их много.
– Ба! Втроем мы с ними отлично справимся.
– Да, втроем. Если бы мы были втроем! Но нас только двое.
– Сейчас здесь будет Рибейрак.
– И он тоже?
– Ты слышишь? Уже скачет.
– Я его вижу. Эй! Рибейрак! Эй! Сюда, сюда!
И действительно, в ту же минуту Рибейрак, спешивший, судя по всему, не меньше своих друзей, так же, как и они, на полном скаку влетел в город Анжер.
– Гляди-ка! Тут дерутся, – сказал Рибейрак. – Вот так удача! Здравствуй, Антрагэ, здравствуй, Ливаро.
– В атаку! – ответил Антрагэ.
Ополченцы вытаращили глаза, весьма пораженные этим новым подкреплением, прибывшим к двум друзьям, которые готовились теперь превратиться из осажденных в осаждающих.
– Да их тут целый полк, – сказал капитан ополчения своим людям. – Господа, наш боевой порядок, по-моему, неудачен, я предлагаю сделать полуоборот налево.
Буржуа с той ловкостью, которая характерна для них при выполнении военных маневров, сделали полуоборот направо.
Предложение капитана само по себе пробудило в них чувство естественной осторожности, но, кроме того, и воинственный вид трех всадников, выстроившихся перед ними, заставил дрогнуть самых бесстрашных.
– Это их авангард, – закричали горожане, искавшие лишь предлога, чтобы обратиться в бегство. – Тревога! Тревога!
– На помощь! – кричали другие. – На помощь!
– Неприятель! Неприятель! – орало большинство.
– Мы люди семейные. Мы несем обязательства перед нашими женами и детьми. Спасайся кто может! – заревел капитан.