Графиня Монте-Кристо (Мадемуазель Монте-Кристо)

Магален Поль

Вскоре Урсула заметила, что бедняжка Пиппиона внезапно побледнела еще больше обычного. Испуганно посмотрев на дверь, девочка прошептала:

— А вот и он.

Старые ступеньки трещали и стонали под тяжелыми неуверенными шагами.

Домой возвращался хозяин каморки сеньор Чинелла.

— Он опять пьян! — пробормотала Пиппиона, дрожа всем телом, — и опять будет меня бить!

— Нет, нет, дитя мое, не бойся, он не станет тебя бить, — ободрила ее Урсула, — я не оставлю тебя одну, вот увидишь.

Дверь

отворилась и на пороге показался Чинелла, но он был не один. Следом за ним в каморку вошел хорошо одетый господин в синем фраке с золотыми пуговицами и в жемчужно-серых брюках. В руке у него была изящная трость с золотым набалдашником.

Это был наш старый знакомый доктор Туанон.

— Это больная, не так ли? — любезно осведомился доктор.

— Да, — коротко ответил Чинелла.

Мозг его был одурманен алкоголем, а язык заплетался. Итальянец страшно напился, стараясь придать себе мужества для совершения низкого дела.

— Отлично, — заметил доктор, — сейчас увидим, как у нас дела.

С этими словами он подошел к кровати, у которой стояла Урсула, и очень удивился, заметив новое лицо.

— Доктор Озам не сможет прийти ни сегодня, ни завтра, — счел необходимым пояснить он, — и прислал меня вместо себя.

Объяснение выглядело вполне естественным и Урсула с поклоном отошла в сторону, уступая место врачу.

Последовала душераздирающая сцена.

Больную раздели до пояса и ее истощенное тельце затрепетало от ледяного воздуха, наполнявшего жалкую каморку.

Не говоря ни слова, доктор занялся осмотром Пиппионы, лишь время от времени сокрушенно покачивая головой.

Чинелла опустил голову на грудь и задремал стоя.

Наконец доктор разрешил Пиппионе одеться и заявил беззаботным тоном, каким обычно говорят в таких случаях врачи, что у нее нет ничего страшного.

Затем он отвел Урсулу в сторонку и тихо спросил у нее:

— Вы, должно быть, сиделка?

— Нет, — отвечала Урсула, — эти люди слишком бедны и не могут позволить себе нанять сиделку. Но я с радостью помогаю им, чем могу.

— Сиделка здесь просто необходима, — серьезно заметил доктор, — и мы завтра же подыщем подходящую женщину для этой бедняжки. Но сегодня ночью, конечно…

— О, — поспешно прервала его Урсула, — сегодня ночью я посижу с ней.

— Прекрасно, дитя мое. А сейчас мне придется уйти, мне надо навестить еще нескольких пациентов! В аптеку вам ходить не надо. Я сам закажу все необходимое и вам принесут сюда эти лекарства.

— Не могли бы вы предупредить моих родственников, сударь? — спросила Урсула.

— С радостью. А как их зовут?

— Жоссе, господин доктор. Мою тетушку зовут госпожа Жоссе.

— Отлично. Я попрошу госпожу Жоссе прислать вам сюда ужин. До свидания, милая сиделка.

— А ну-ка, Чинелла, старая ты пивная бочка! Посвети-ка мне на лестнице, да не спи на ходу! — крикнул доктор, выходя из комнаты.

Чинелла пошел вслед за ним под предлогом сходить в аптеку за лекарством.

В эту ночь дома он больше не появлялся, а лекарство принес сын аптекаря.

— А теперь, — сказала Урсула Пиппионе, приведя все в комнате в порядок, — выпей-ка ложку лекарства и ложись спать! Делай, что тебе говорят, или я рассержусь. Посмотри только на Мистигри, он, хоть и не болен, но уже давно спит.

— Какая же вы добрая, Урсула! — вздохнула Пиппиона.

— О, я знаю, чего ты хочешь! Ты говоришь мне комплименты, чтобы я разрешила тебе не спать и еще немного поболтала с тобой! Но на этот раз ничего у тебя не выйдет. Через час тебе надо будет снова принять лекарство, вот тогда мы с тобой и побеседуем. А сейчас закрой глазки и спи!

Пиппиона послушно прикрыла глаза, но украдкой продолжала смотреть на Урсулу сквозь свои длинные шелковистые ресницы, а та тем временем положила себе на колени Мистигри и стала нарезать хлеб и мясо, готовя ему вкусный ужин.

Урсула не догадывалась, что помимо больной, за ее занятиями наблюдал еще один человек.

Чинелла стоял в коридоре у самой двери и, наклонившись, подглядывал в замочную скважину.

На этот раз он поднялся по лестнице бесшумно, предусмотрительно сняв перед этим обувь.

ГЛАВА XXIX

Две кареты

В половине одиннадцатого раздался бой часов на церкви Св. Евстафия.

На углу улицы Рамбутье показался экипаж, запряженный одной лошадью, который остановился в нескольких шагах от кафе «Синий тюрбан».

Из экипажа вышел Лежижан, к которому тут же присоединился кучер, ловко спрыгнувший с козел. Оба они говорили шепотом. Лежижан, похоже, инструктировал своего спутника, а тот в ответ почтительно кивал головой.

После этого кучер снова влез на козлы, а Лежижан сделал несколько шагов в направлении кафе. Подойдя к застекленной двери, он заглянул внутрь.

Госпожа Жоссе явно ждала его появления, ибо тут же кивнула Лежижану. Она была в дорожном платье, в руке у нее был небольшой чемоданчик, судя по всему, она готовилась покинуть своего дорогого муженька.

Тем временем на углу улицы Рамбутье и улицы Сен-Дени разыгралась другая сцена. Там только что остановилась темная карета, кучер которой поспешно спрыгнул на землю и тихо заговорил со своим пассажиром, одетым в серую блузу рабочего. Пассажир указал кучеру на чердачное окошко одного из домов на противоположной стороне улицы.

— Сейчас я войду туда и посмотрю, что делается в доме. Из окна снимаемой мною комнаты хорошо видно все, что происходит в каморке у Чинеллы. В нужный момент в окне загорится свет.