Графиня поневоле
Шрифт:
— И прекрасно! — потихоньку освоившись на мужнином плече, вернулась к разговору. — А мне обязательно присутствовать при гадании?
— Ты должна быть рядом, но смотреть необязательно. Птичка, соглашайся, все что хочешь для тебя сделаю!
— Купаться пойдем?
— Вечером.
— И еще я хочу баню!
— Что это?
— Я это такая купальня с парилкой. Только ее строить надо.
— Сделаем, — Грег ссадил Аолу на пол. — Построим, но за это ты пойдешь сегодня со мной на кладбище.
— А Миранда как же?
— Во время
Почти до самого обеда Иришка провела с племянницей, хозяин дома был занят приготовлениями к обряду, и потому никто не мешал девочкам с упоением играть в куклы.
— А ты сошьешь Мирандолине и Карле новые платья? — некромашка следила за ловкими руками тетки, которая делала новые прически фарфоровым красавицам.
— Ребенок, может быть завтра. Мне сегодня еще на кладбище идти.
— А это вы там гадать будете? Нет, Аола, красная ленточка лучше!
— Откуда ты знаешь, детка золотая? — Иришка машинально взяла протянутую ленту.
— Приснилось. Мне часто про тебя снится всякое, — девочка забрала из рук удивленной Иришки куклу, уселась к ней на колени, крепко обняла за шею. — Я тебя люблю! Сильно-сильно-пресильно!
— И я тебя люблю, — встревоженно прижала к себе малышку. — А можно я про эти сны расскажу мэтру?
— Ну конечно! Вот я вырасту и сама тебе погадаю! — некромашка задрала нос!
— Ты вырастешь, и я тебе сама погадаю на картах на кавалеров.
— Обещаешь?
— Зуб даю!
Грегори появился в комнате Миранды незадолго до обеда, поцеловал жену, объявил некромашке, что у нее сегодня выходной.
— А вы гадать будете, мэтр? — ребенок принялся за свои обычные вопросы.
— Да, — не стал отнекиваться некромант, всегда общающийся с малышкой на равных. — Я еще планирую провести ритуал защиты для Аолы, а потому сейчас украду ее у тебя, красавица.
— А надолго?
— До вечера.
— Мне будет скучно, — честно предупредила девочка.
— Не думаю, — рю Морено хитро улыбнулся, — Аннабел и Милдред очень хотят нашить новых платьев твоим фарфоровым леди. Только не пугай их больше, а то они и так не могут смотреть на курятину.
— Хорошо, — рыжая головка согласно склонилась. — А можно я не буду суп есть?
— Да.
— Нет! — оба возгласа прозвучали одновременно. — Детка, суп и дневной сон! Я лучше не пойду на ваше кладбище, но нарушать режим дня тебе не позволю, — чтобы смягчить эффект от произнесенного Иришка погладила Миранду по непослушным кудряшкам. Однако ребенок и не думал обижаться.
— Ладно уж иди, только слушайся мэтра. Не балуйся!
— А ты балуйся, но в меру, — коснулась нежной щечки ласковым поцелуем. — Я тебя люблю.
— Я тоже вас всех люблю, но нам еще надо подготовиться, птичка, — поторопил Грегори.
Еще ни разу за всю жизнь Иришка не готовилась к походу на кладбище
Грег, ставший вдруг собранным и немногословным привел ее в спальню и сдал с рук на руки Глэдис, которая молча поклонилась хозяевам. Ничего похожего на обычную вежливость не было в этом поклоне. Уважение, страх, почтительность — вот, что сквозило в выражении лица горничной.
— Подготовь ее светлость к малому ритуалу, у тебя час, — голос некроманта был глухи холоден.
Потом он повернулся в жене, взял ее лицо в ладони, коснулся век легкими поцелуями.
— Будь хорошей девочкой, следуй всем указаниям Глэдис. Это очень важно!
Вопреки обыкновению она не стала шутить, только шепнула слова согласия.
— Хорошо, — брюнет оставил на ее губах поцелуй, легкий и лишенный страсти. — Я скоро зайду за тобой, Аола, — с этими словами Грег направился вон из комнаты.
Проводив мужа глазами, Иришка повернулась к молчаливой против обыкновения служанке. Та с поклоном подала ей какое-то опалесцирующее питье в драгоценном, выточенном из цельного изумруда бокале. Напиток казался зеленоватым и имел легкий запах полыни. «Ну не абсентом же они меня напоят», — мелькнуло в голове. «Да я столько и не выпью», — она послушно сделала глоток. Не обнаружив и намека на спиртное в предложенном зелье, спокойно допила.
Еще раз поклонившись, Глэдис помогла хозяйке раздеться и проводила ее в ванную комнату прямо к бассейну, наполненному ароматной водой. Погрузившись в теплую воду, Иришка позволила ловким рукам Глэдис расчесать волосы и заплести их в две косы, перевитые белыми атласными лентами.
После чего графине со всем возможным почтением было предложено расположиться на кушетке. Массаж с душистым маслом почти отправил Аолу в мир сновидений.
Не переставая кланяться и помалкивать женщина подала одежду Аоле. Белое, простого кроя платье, расшитое рунами по подолу и краю рукавов. Оно выглядело бы целомудренным, если бы не разрезы с двух сторон до самых бедер. Тонкий атласный пояс с цепочкой рун. Венок из белых, лишенных оранжевых тычинок лилий, украсил ее голову.
Не говоря ни слова служанка отошла в сторону, позволив Иришке взглянуть на себя в зеркало. Чувствуя себя пушинкой, легким облачком, дунь и улетит, смотрела она на украшенную цветами юную женщину с шалыми, словно пьяными серо-зелеными глазищами.
— А обувь?
— Не понадобится, — послышался голос Грега, который сейчас был одет в какой-то то ли черный балахон, то ли хитон, скрепленный серебряной фибулой на левом плече, правое было открыло. Длинное одеяние, перехваченное в талии, спускалось до самого пола. Широкие серебряные браслеты украшали мускулистые предплечья. Черные глаза горяли. — Идем, — он властно протянул руку жене.
Не колеблясь, она повиновалась. Такого Грегори Иришка не знала. Огромный, мрачный, черный, аура власти окутывала этого мужчину. Казалось, весь его вид должен внушать трепет.