Графиня поневоле
Шрифт:
— А вот и нет, птичка. Я тут почитал немного о нерасторжимых браках. Оказывается Пресветлая Мать в мудрости своей первые пару лет после брака заставляет супругов нуждаться друг в друге, стремиться как можно больше времени проводить рядом, чувствовать влечение. В общем это магия обряда заставляет тебя так естественно себя вести с нами обоими, и из-за нее же ты скучаешь по Кастерсу.
— Вот как, но ведь ты мне понравился задолго до обряда.
— Интересно и когда же это случилось? — в голосе Грега послышались игривые нотки, а его руки скользнули на талию жены.
— Помнишь,
— Помню, конечно, — горячие ладони спустились ниже. — Ты была такая спокойная, уверенная в себе, красивая, — руки сжались на бедрах.
— А ты был насмешливым и ехидным, опасным и ужасно привлекательным, — поцеловала удивленно приподнятую угольно-черную бровь. — А потом ты уснул под березкой, — теперь она коснулась губами виска, шепнула. — И показался мне таким милашкой в этом веночке, — провела кончиком языка по ушной раковине.
И вдруг мир совершил кувырок, и Иришка оказалась прижатой к постели, и сверху нависал муж, и намерения у него были более чем серьезные.
— Милашкой значит? Грозный некромант? Между прочим все, — тут он поправился, — ну почти все трепещут, а ты?
— И я тоже, особенно сейчас, — обняла, отвечая на поцелуй. — Грег, ты меня называл любимой птичкой, это значит…
— Это значит, что я тебя люблю!
— Сильно?
— Очень!
— Это хорошо, — она выглядела страшно довольной. — А одну мою просьбу ты выполнишь?
— Конечно, — Грегори неприятно кольнуло, что малышка, всегда поражавшая его своими нестандартными реакциями, вдруг действует как все, выпрашивающие подарки или привилегии женщины, но отказать Аоле он был не в состоянии.
— Тогда ляг на спину и позволь ласкать тебя так, как мне хочется.
Еще ни разу в жизни Грег не чувствовал себя большим идиотом. Ну кто еще мог попросить о таком в качестве одолжения, только его удивительная девочка! А потому, собрав всю силу воли в кулак, он лежал на спине, комкал простыню и хрипло постанывал, отдаваясь на волю этой маленькой птички.
Она не торопилась. Сначала просто любовалась своим мужчиной, потом склонилась и едва-едва куснула дернувшийся кадык, подула, заставляя смуглую кожу покрыться мурашками, провела кончиками пальцев по напряженным мускулам на руках, повторила этот путь губами, пощекотала язычком ямочку над левой ключицей, лизнула плоский коричневый сосок, второй прикусила слегка и тут же поцеловала, жалея. Забыв о времени покрывала поцелуями тело мужа, заставляя того выгибаться и рычать. Спустилась до впадинки пупка, потом слегка царапнула пресс, хихикнула пьяно, глядя на то, как сокращаются мышцы. Обойдя вниманием возбужденный член, принялась ласкать внутреннюю поверхность бедер, взвесила в руках тяжелые налитые яички, взяла одно в рот.
— Птичка! Не мучь!
Послушная его желанию она тут же обхватила главное достоинство мужа обеими руками, лаская, приоткрыла рот, склонилась…
— Глядя на то, как розовые губки жены плотно обхватывают его член, — Грег понял, что долго не продержится, а потому не слушая возмущенного писка Аолы развернул ее так, чтобы иметь возможность ласкать нежное, сладкое, истекающее
Кое-как утолив голод ри Кавиньи удалился в спальню. Настроение было отвратительное. Справедливо рассудив, что день был слишком долгим, Кастерс улегся в постель, погасил ночник и постарался уснуть. Однако сон не шел к маркизу. Покрутившись с боку на бок, Кас сдался, зажег ночник и решил почитать. На прикроватной тумбочке лежали какие-то бумаги.
— Так и что тут у нас? — в его руках были расчеты защитного купола, укрывающего Морено касл. Рыжий смотрел на перекрестья линий силы, а думал о том, что там, за мерцающей словно мыльный пузырь и несокрушимой, как цитадели древности, защитой, сейчас находится его Аола. Интересно, что она сейчас делает. Укладывает Миранду? Беседует с некромантом, сидя у него на коленях? А может быть стонет в его объятиях?
— Да что ж такое-то? — сердито отбросил бумаги, встал, схватился за косу. — Завтра мне нужна свежая голова, — сам себя уговаривал Кас. — Тео наверняка что-нибудь уже накопал. В конце концов, не могу же я вернуться в Морено касл с пустыми руками. Нужно разобраться в том, что происходит и обезопасить жену, — он чуть не взвыл от досады. О чем не думай, все мысли о ней.
Заставил себя успокоиться, постоял глубоко и размеренно дыша, посчитал про себя до десяти, а потом сдался… Открыл дверь в покои Аолы, устроился на ее кровати под пологом, затканным розами, и, наконец, уснул.
Сбивая в кровь кулаки, он изо всех сил бился о невидимую преграду и звал ее, Аолу, маленькую хрупкую и нежную, свою красавицу с кожей, напоминающей живой теплый мрамор, с волосами, подобно шелковому водопаду спускающимися до самой талии, с глазами, затуманенными от страсти, вспыхивающими драгоценными оливинами. А она ходила там за стеклом одна, поникшая, печальная, потерянная и не замечала клубящейся за спиной хищной тьмы, протягивающей к ней свои щупальца.
— Аола! Нет! — рыжий проснулся от собственного крика и долго не мог понять, где находится. Не дожидаясь пока успокоится бешеный стук сердца, Кас, как был босой пошел в ванную. Где, открыв кран, долго шептал текучей воде, рассказывал свой самый страшный сон и надеялся, что черные крылья беды не коснутся жены.
— Поспим еще?
— Нет, давай вернемся домой, у нас там Миранда одна. — Иришка нехотя встала и начала одеваться.
— Тогда поторопись, птичка, я хочу показать тебе кое-что.
— Грег! Ну Грег! Что за кое-что? — но некромант только посмеивался и помогал шнуровать платье своей изнывающей от любопытства жене.
— Тебе понравится, милая. Идем, — он потянул Аолу на выход, помог забраться в лодку, запрыгнул сам и налег на весла.
Легкая лодочка словно летела, так быстро греб рю Морено. Зябко кутаясь в плащ, Иришка с интересом крутила головой, наблюдая как проявляются в предрассветном сумраке силуэты старых ив, полощущих в темной воде свои зеленые косы.
Направив суденышко в незаметную протоку, Грегори довольно выдохнул и пересел к Аоле.