Гранатовый вкус гвоздики

Вэйн Кэтрин

– Договорились. И льда немного.

Взглядом, полным пустоты, бармен проводил её в зал. Конечно, коллеги всё понимают как будто каждый ни раз бывал на месте Ника (хотя такие же студенты как и он), но смотреть на мир вокруг их глазами стало невозможным. Люди могут улыбаться, пить стакан за стаканом, не жалея денег, иногда орать под утро, а в этот самый момент чья-то жить заканчивает свою историю. Меняя за барной стойкой сосуды, смеси как маг-затейник иногда Никита закрывал глаза и выключал в ушах звук. Десять минут отсутсвия, можно? Хорошо что на работе совершенно нет часов.

– Всё ребят, пять десять, хэппи энд! – громко вещала в пустом зале Наташа и в два прыжка закрывала входную дверь изнутри на ключ.

Смолкала музыка, оставляя в голове как после аттракциона последствия в виде шума, глаза устало и часто моргали от тусклого домашнего света и лениво ноги официантов таскались между столами. Конец смены всегда был приятным моментом перерождения. Прыжок из одного дня в другой.

Толмачёв, пошатнувшись, опустился за столик, когда голод заурчал где-то в гландах.

Рядом плюхнулся высокий официант Женя, повязав свою бандану на шею как слюнявчик.

– Победа! Сегодня были хорошие чаевые, – парень откупорил для себя бутылочку холодного пива – каждодневный ритуал на грядущие пары в политехническом университете. Маленьким бонусом за страдания по жизни для Никиты был он, его друг, соратник, советник, секьюрити, администратор проблем Женя. Два брундука. Чип и Дейл. Два метра красоты и метр шестьдесяд восемь ума. Никита жил на третьем этаже в третьем подъезде, а Женька на четвёртом этаже в первом подъезде. Женька учился в шестом классе, а Никита в пятом. Женька привёл Никиту в бар на должность, Никита приводил каждый семестр Женьку к лучшим оценкам. Оба друг друга понимали лишь по взглядам и пообещали, что не будут ссорится до самой пенсии.

– Налетай, дружище, – Женя придвинул Толмачёву комплексный завтрак, – Я тоже закинусь шавухой. Кофе покрепче сделал, думаю ты не против.

– Благодарю, – взглянув на аппетитный натюрморт, Никита решил было улыбнуться, но и опять сделать это не вышло. Мимика лица отказалась работать в сторону положительных эмоций.

Наташа, с посудой на перевес, остановилась у столика.

– Нормально, Жень, ты совсем оборзел? Я тут одна должна ишачить? Встал и пошёл столы собирать, мы договорились – всё быстро сделать и тогда поесть.

Ник взглянул на коллегу и кивнул ей, почувствовав как по-сестрински девушка приглаживает его волосы. Первый кусок еды в горле за последние трое суток. Да, это похоже на возможность жить.

– Твою мать, пять минут нельзя присесть. У меня желудок в толщину хера уже свернулся, – не дожевав, Женя закатил глаза.

– У меня тоже, – Ната повысила голос, пнув с мощного разбега стул парня. – Встал и пошёл убрать.

– Злая ты Наташка женщина, – официант насупился, придвинув кружку с кофе поближе к другу. – Видишь, как умирает патриархат?

– Я помогу, – Ник оживился. Это было новое для него состояние – активные действия. Он взялся за швабру, тряпку и, несмотря на головокружение, искал любой осквернённый посетителями столик. Но не находил. Перед глазами всё превращалось в море: растекалось волнами и тянуло на дно.

– Нет, нет. Ты ешь, отдыхай, – ласково девушка усадила бармена обратно и швырнула липкую тряпку в сторону Евгения. – А ты, с хером вместо желудка, встал и пошёл.

– Наташ… – Женя загнусавил, скорчив жалостливую мину, – Ну Наташ, – ещё более жалостливей захныкал он, умоляюще сомкнув ладони у своего лица.

Раньше оно работало. Девушка таяла, и расплывшись в улыбке, уступала.

Ничего не изменилось.

– Ладно, сама закончу, но учтите, что на первую пару опоздаю из-за вас.

– Окей.

– А что за предмет?

– Социология средств массовой информации.

– У-у-у, – громко протянул Женька, создав по залу музыкальный звук. – Такую пару можно пропустить. Зачем она тебе?

Наташа ничего не ответила, с особой силой полируя поверхность стола.

– Если ускоримся, то ты успеешь ещё выспаться перед парами, – подмигнул

ей Женя и отпил немного пивной жидкости, гоняя швабру хаотично по полу как хоккеист клюшку (хотя и будущий IT-специалист). Родители настояли, ведь "времена такие наступают". Ночью – официант, а иногда и музыкант. На гитаре играет, если закажут. К неудовольствию, случается это редко и выпадет только на большие праздники. Обычно просят сыграть Сплин или Бориса Гребенщикова, а Женька терпеть не мог эту унылую пластинку "Депрессин". Утром он приходит из бара и спит по три часа, пока семья на работе, а потом снова подъём и на окраину города в университет. Брат-таксист с утра до утра пересекает улицы города, мама заведует кондитерским складом, отец руководит стройкой в очередном элитном посёлке. Женьке, как самому не занятому в семейном кругу, нужно приготовить обед, ужин и завтрак. Всегда только в таком порядке. А потом пары, выговор за опоздание и бегом на работу. Готовить зал к открытию. И в каждой выпитой бутылке пива после смены, съеденой шаурме скрывалось для него истинное счастье. Особенно оно было таким сейчас, когда он смотрел на своего соседа Никитоса и видел, что настроение в его глазах что полудохлый компьютер – да, жить то живёт, но экран передаёт лишь тусклые цвета. Для себя Женька бы не хотел, однажды (в скором однажды) проснуться и заметить, что из его жизни кто-то безвозвратно ушёл.

На входе в бар погасла неоновая вывеска и зал погрузился во мрак. По улицам путался утренний туман, сливаясь с небом в один холодный серый цвет. Всё было тихо. Переломные шесть часов утра, где одна жизнь засыпает, другая только оживает. В прямоугольных узких дворах, между четырёхэтажными домами, шуршала осенняя листва, и на своём пути можно было встретить только котов, не нашедших места в прохладных квартирах.

Ник прятал руки в карманах куртки и смотрел себе под ноги, не поднимая головы. Впереди него размашистым шагом следовала Наташа, не отвлекаясь от телефона, а рядом с ней, плечом к плечу, вышагивал Женька, заглядывая в чужой экран. Нескончаемый поток информационных лент, в которых его глаза терялись спустя секунду, а её запоминали то, что было важным. А важным было всё.

– Министр экономики посетит с рабочим визитом… Чё там, чё там, я дочитать не успел, верни назад.

Наташа возмущённо убрала телефон от близкого взгляда и сделала настороженный шаг в строну.

– Ты вмешиваешься в моё личное пространство, не замечаешь? – она отлично знала как Евгению глубоко всё равно на все эти новости, многослойные предложения и как не всё равно дышать возле её щеки рядом. Она хотела было улыбнуться, снова заставить его заглядывать в экран, но, из солидарности к Никите, держала лицо кирпичом. А он всё шёл как тень, пытаясь обратить внимание на коллег, но голова подняться не могла.

– Ты меня впускала в своё личное пространство полтора года, как такое можно не заметить, а? – крепко приобнимая девушку за руки, выдыхал Женя, оглядываясь на Толмачёва. Личный пример лёгкости жизни бывает заразителен, он может спасти падающую душу как протянутая рука помощи, но может и ничего не сделать. Было именно так сейчас. Он шёл отстранённо от парочки, непривычно позволяя наслаждаться им только лишь обществом друг друга. Всякое "иначе" осталось в весне. По зацветающему солнечному утру, вчетвером, они шли по дворикам на автобусную остановку. Две пары замечательных людей: Наташа-Женя, Никита-Диана. Она приходила к своему парню на работу и сидела в дальнем углу за столиком, чтобы тренировать в себе примерную жену, которая поддержит мужа. Всегда вместе, всегда рядом. Вторая парочка была такой же: Наташечка и Женечка. Общие смены, одни и те же ссоры и ревность друг другу по пути домой. Диана с Никитой смотрели на это и умилённо шутили, что споры рождают самые крепкие союзы.