Грандиозное приключение
Шрифт:
— Всепоглощающая страсть — это такой ужас, — сказала Дотти. — Просто сжирает человека. Никогда не забуду, как я убивалась из-за О'Хары. Дура несчастная. Все меня предупреждали, что он бабник.
— Станислав не такой, — вскинулась Бэбз.
— Ну конечно, конечно, — успокоила ее Дотти. Локоть в стол, подбородок и ладонь, она вся устремилась к Стелле. — Я убеждала себя, что он трагическая фигура, — говорила она. — Не так перед другими грешен, как другие перед ним [13] , если ты схватываешь. Так мне легче было пережить, что он меня бросил. Ты понимаешь, да? У него перед войной была серьезная связь с одной девушкой, и она от него забеременела. Сам — мальчишка только-только из театрального училища, ну и перепугался до смерти, а когда набрался храбрости, вернулся, чтоб поступить с нею по-человечески, она исчезла. Скрылась под чужим именем, ищи ветра в поле. Думала — вот, помогу забыть. Господи, как можно ошибаться! — И подбородок совсем утонул в ладони.
13
«Король Лир», акт III, сц.2. Слова Лира: «Я не так //перед другими грешен, как другие //передо мной» (Перевод Б.Пастернака).
— А мне эту девушку нисколько не жаль, — сказала Стелла. — Она сама себя не соблюла.
— У Станислава со мной как раз серьезная связь, — громко возмутилась Бэбз Осборн.
Дотти на нее шикнула:
— Ты считаешь, тебе хуже всех? Вспомни бедную Грейс!
— А что произошло с мужем мисс Берд? — спросила Стелла. Спросила, чтоб поддержать разговор.
Бэбз Осборн уже рыдала в голос, из носу у нее текло. Липкая ниточка повисла из левой ноздри, застряла в уголке накрашенного рта. На них через зал пялились официантки.
— У них была договоренность, — сказала Дотти. — Глупо с ее стороны, наверно, но под влиянием страсти чего не натворишь? Он согласился на ней жениться, но с условием, что откланяется, в случае если подвернется что-то получше. И конечно подвернулось, правда, через двенадцать лет — женщина старше Грейс с постоянной рентой.
— Как-никак, — сказала Стелла, — ей остаются воспоминанья.
— Станислав любит меня ради меня самой, — рыдала Бэбз. — Он против наследственного богатства.
Стелла думала про Мередита.
— А предмет мистера Поттера при деньгах? — спросила она.
— Хилари? — переспросила Дотти и прыснула в свой пончик с вареньем. — Голь перекатная.
— Зато она, наверно, хорошенькая, — пытала Стелла. — Наверно, элегантная.
Бэбз Осборн перестала рыдать, Дотти задумчиво разглядывала скатерть. Их шокировала, поняла Стелла, ее осведомленность в личных делах Мередита.
— Мистер Поттер меня попросил отправить телеграмму. Личного характера.
— Воображаю, — сказала Бэбз.
— Я не сую свой нос в чужие дела, — выкручивалась Стелла. — Просто мистер Поттер такой интересный… Ну, в общем, он такой незаурядный, ведь правда?.. И я подумала, что дама у него тоже обязательно необыкновенная.
— Как это верно, — пробормотала Дотти. И вдруг заметила Сент-Айвза с Дон Алленби в дальнем углу ресторана. И стала махать ему и расточать воздушные поцелуи, будто стояла на борту океанского лайнера, разлучавшего их навсегда. — Бедный Дикки, — вздохнула она. — Какой это тяжкий крест.
— Некоторые любят, когда на них возлагают тяжелую ношу, — сказала Стелла. — Так им интересней.
— Ну а что, по-твоему, собой представляет мистер Фэрчайлд? — спросила Дотти. — Что ты о нем скажешь?
— Он мудак, — сказала Стелла.
За час до открытия театральной кассы она шла через площадь — Джордж послал ее в кафе Брауна за бутылкой молока, — и увидела, как Дон Алленби покупает цветы в киоске возле телефона-автомата. Она помахала, но Дон не заметила: сосредоточенно запихивала в свою большую сумку букет.
Роза Липман за полчаса до начала прошлась по гримеркам — поздравить с премьерой и пожелать ни пуха ни пера. «Надеюсь, вы будете на высоте, — говорила она всем, — я в вас уверена». Ее сопровождал Мередит, с моноклем на серебряной цепочке. Когда он проходил мимо Стеллы, на нее повеяло душистым мылом.
Телеграмма от Станислава подоспела к самому поднятию занавеса, Бэбз была на седьмом небе. Пру сказала Джорджу, что Дон Алленби в приподнятом настроении, потому что поклонник прислал ей цветы. Карточки нет, но Дон догадывается, от кого это.
Лорд-мэр сидел в зале, и ректор университета. Первые три ряда партера блистали вечерними туалетами. Шесть раз давали занавес, Роза Липман выходила на сцену кланяться, ей поднесли букет, Джордж сказал, что она выходит только на открытии и закрытии сезона, кроме случаев исключительного успеха, как, например, когда О'Хара произвел фурор своим Ричардом.
Мередит произнес речь о том, как город гордится своим театром, и о значении драмы. Золоченые херувимы, поддерживающие верхние ложи, здесь не только для красоты. Этот барочный символ подкрепляет буйное сценическое воображение. Но что была бы сама по себе драма, и замечательные спектакли, и символы? Зрители — вот кто всего важней, ибо не следует забывать, что это их заботами, их аплодисментами только и живо наше искусство.
Потом Стелла дожидалась внизу, пока не услышала, как спускается Мередит. Она и в грохоте марширующих полчищ различила бы эти глухие шаги.
Он сказал: «Молодцы», и выскочил на улицу. Догонять труппу, направившуюся в «Устричный бар». Стелла не пошла, потому что несовершеннолетняя, а во-вторых, ее никто не приглашал.
Зато она позвонила маме из автомата на площади.
— Тебе бы понравилось, — сказала она. — Там про то, что никто никогда не уходит, а только стоит за углом и ждет, чтоб его догнали. В самом конце, когда опускается занавес, все танцуют под эту музыку: «Ах, мое глупое сердце».
Она пропела в трубку несколько тактов, покачиваясь, глядя, как гаснут в театре огни.
Мама сказала то же, что и всегда.
6
Через две недели после начала сезона Роза Липман, сидя у себя в кабинете на втором этаже, уловила из гримерки №1 нечто, напоминающее тональностью вопль угодившего в капкан зайца. До начала оставалось три минуты. Роза писала отчет для ежемесячного заседания правления, но тотчас отложила перо. Прошла по коридору, постучала в дверь Мередита. Он под клетчатым пледом лежал на диване.
— Я в связи с мисс Алленби, — сказала она. — Поскольку ты ее оставил в труппе, надеюсь, ты упомянул о сокращении жалованья.