Грани Обсидиана
Шрифт:
Звереныш сидел с ногами… с лапами в его кресле, лопал пирог, тихо смеялся-тявкал (наверное, представлял себе прыгающую Берту с заячьими ушами) и не сводил с женщины влюбленных глаз.
Разобравшись с раскиданной одеждой, хозяйка оглядела опустевшее блюдо, сказала деловито:
— Еды еще сейчас принесу. И горячей воды. Мальчонку пока спрячьте… вон пусть под одеялами погреется.
— Берта…
— И тебе, Лисса, одежду принесу! — не обращая на него внимания, объявила та: девушка даже вздрогнула от неожиданности. — А то красивая
Понукаемый хозяйкой кухонный мальчишка натаскал несколько ведер воды. Пока девушка плескалась в ванне, стоявшей за кроватью, Берта снабдила их припасами в количестве, годном для кормежки целой заставы. Потом женщины в четыре руки вымыли звереныша. Прислушиваясь к его жалобному поскуливанию, Бэрин рассеянно похватал со стола того-сего. Вспотевшая Берта уложила завернутого в простыню звереныша на кровать и деловито закидала одеялами:
— Вот здесь и лежи, покуда не просохнешь!
Тот высунул наружу лишь один нос, блестел глазом. Прекрасно, кисло подумал Бэрин, а где должен спать я? Лисса стояла у окна, расчесывая потемневшие от воды волосы — он и не замечал, какие они у нее длинные…
— Так, — сказала Берта. — Воду унесут. Еды вам хватит. Подружек твоих предупрежу, чтоб не совались. Но ты все одно запрись. К вечеру еще приду.
И крепко брякнула дверью. Подумав, он все же задвинул засов. Оглянулся от двери: Лисса отвела глаза и принялась дальше бороться с запутавшимися волосами. Он сказал негромко:
— Поди сюда.
Лисса пришла. Встала, глядя на него, в опущенной руке — гребень.
— Ты правда собиралась забрать Интиного ребенка?
— Он, — взмахом руки куда-то назад Лисса подразумевала берег за Обсидианом, вернее, своего мертвого вожака, — он приказал…
— Я спрашиваю, ты бы это сделала?!
— Нет. Да. Не знаю… — Лисса впервые взглянула ему в глаза и показала на кровать. — Если бы Зихард сказал, что убьет Рыжика…
Ребенка за ребенка. Волчонка за… лисенка, невесело срифмовал он. Фэрлин ей не простит. Если б вожак был живой, брат пошел бы и прикончил его. А теперь для мести осталась только Лисса…
— Но ты его убила. Почему?
— За… тебя. Ты не знаешь, что бы с тобой стало… Но если б я знала…
Ее пальцы разжались, и гребень забыто упал на пол.
— Что? — Он подобрал гребень — Лисса смотрела в стену над его головой. Прошептала:
— Что это так… просто. Почему я не сделала этого раньше?
Да, это бы очень облегчило всем нам жизнь. И сильно сократило твою.
— Прекрасно! — одобрил он. — И тогда давно бы убили тебя и твоего брата. Что сделано, то сделано. Думаю, когда Фэрлин… придет в себя, он…
— Я так боялась, что вы… обернетесь!
— Ну что ты! Тогда Берта нас просто бы убила — столько порванной одежды всего за один день!
Какое счастье, что с ними в тот момент не было Найны — все еще возится с его рукавицами, то есть с порчей. Уж ее бы не смогли
Уверенный стук в дверь. А вот и наша неистовая сестренка, легка на помине!
— Не двигайся, — приказал он. По дороге к двери подобрал уроненный мешочек с лавандой, которой Берта упорно перекладывает вещи, хотя он терпеть не может ее запах. И Найна тоже. У двери он размял мешочек в ладонях и еще растер на груди сухую траву. Приоткрыл дверь нешироко, вышел и тут же закрыл за собой.
Найна почти отпрянула от него.
— Ф-фу!
— Да, — согласился он, стряхивая с рубашки травяной порошок. — Берта опять постаралась.
Найна, морща нос, поглядела на запертую дверь.
— Что, там у тебя снова девка?
— Хочешь познакомиться?
— Я их даже запоминать не успеваю… Ну и задачку задала эта твоя… ведьма!
— Не моя, — отрекся он. — Ну говори же, не томи! Получилось?
Найна улыбнулась. Бледная, темные круги вокруг запавших серых глаз — наверняка не спала.
— Да. Распутала я все-таки твое проклятое вязанье-порчу!
— И что… я здоров?
— Будешь здоровее прежнего! — заверила его Найна, откидывая со лба волосы. Засмеявшись, он притянул ее, закружил в объятиях.
— Да ты ж моя умница, красавица, волчица моя белоснежная, нет тебе равных! Я не сомневался, что ты справишься!
— Не ври, боялся! — пробормотала ему в ухо Найна. По тому, что сестра тоже прильнула к нему и даже прижалась губами где-то возле уха, он понял, что и она испытывает огромное облегчение — ведь Найна терпеть не может нежностей. Впрочем, почти сразу его и оттолкнула. Сказала наставительно: — Ты больше всякую гадость не покупай, где твои глаза-то были? Снова на девчонку засмотрелся?
В некотором роде. Найна потянулась, сказала мечтательно:
— Сейчас наемся и спать лягу… просплю целые сутки!
— Безлунной тебе ночи.
— И тебе.
Бэрин поглядел ей вслед. Хорошо бы сутки — за это время Фэрлин примет решение. Если еще и Найна вмешается — быть серьезной драке и даже убийству.
Вернулся в комнату, пристально изучая свои руки. Никакой разницы ни во внешнем виде, ни в силе пока незаметно… да верно ли Найна справилась с порчей? Или все будет возвращаться столь же медленно и незаметно, как и уходило?
Лисса стояла на том же месте; кажется, даже с ноги на ногу не переступила. Тоже глядела то на его руки, то на его лицо — молча и тревожно. Он хотел помучить ее неведением, но сжалился:
— Все хорошо.
Так как она продолжала таращить на него светло-карие глазищи, добавил:
— Найна сняла с меня твою порчу.
Лисса неожиданно схватила его за руки; разглядывала, поворачивая так и эдак, словно выискивая остаточные следы проклятья, потом с длинным вздохом потянула к себе и уткнулась лицом в ладони. Бэрин подумал: сейчас расплачется, — нет, просто молча, горячо дышала ему в руки.