Грани Обсидиана
Шрифт:
— Здесь совсем не осталось еды.
Так вот почему при первой встрече она походила на отощавшее замковое привидение…
— Ну, веди.
Девушка, кидавшая по сторонам беспокойные взгляды, уставилась на него.
— Куда?
— Надо забрать твоего брата. Или хочешь, чтобы его тоже сожрали?
Она ответила тем, что развернулась и побежала по склону. Бэрин устремился за ней, шипя и ругаясь: просторный шерстяной плащ, прихваченный веревкой лишь на поясе, очень плохо защищал от впивавшихся и царапавших веток. В волчьей шкуре пробираться было куда легче…
Лисса хлопнула ладонью по пологу,
— Да, я… ты… быстрее уходим!
Не так быстро, как хотелось бы! Лиссе отвечали звуки, больше похожие на скуление — что там, мальчишка еще и реветь вздумал? Он откинул полог, нагнулся, собираясь войти, поторопить. И замер.
— ЭТО твой брат?!
Странно, но мне ничего не снилось: я просто провалилась в черный колодец и вынырнула из него, лишь когда по моему лицу скользнули легкие быстрые пальцы. Я открыла глаза, но не шевельнулась, наоборот, затаила дыхание, оценивая обстановку. Рассвет. Башня. Мертвый Зихард. Слабый, безопасный уже запах Лунной травы. Бэрин за моей спиной — уже обратившийся, но по-прежнему прижимавшийся ко мне горячим телом. Или это я к нему прижалась? Потормошил меня за плечо:
— Уходим!
Ноги у меня дрожали, голова кружилась, все тело словно горело. Бэрин снял с Зихарда плащ, подобрал нож. Пошел впереди — бесшумно, осторожно, но быстро. Остановился лишь при выходе из башни. Увидев обглоданные останки одного из Псов, я впервые подумала о том, как Волк сумел прорваться в башню. Вон брошенный нож еще одного… А тут примятая трава и неровный след утащенного тела…
— Смотрю, вы дружные ребята! — заметил Бэрин.
Я почти разозлилась: Псы-то сами в эту голодную зиму питались соседями-побережниками! И до моего Рыжика добрались бы, если б не его осторожность.
— Веди к брату! — словно услышал мои мысли Волк. — Ты же не хочешь, чтобы сожрали и его?
Подстегнутая его словами, я бросилась к дому. А вдруг Рыжик выполнил мой приказ и пошел к морю? А вдруг Псы все-таки добрались до него?
Никуда он, конечно, не ушел. Сидел на лежанке, сжавшись в комок, и даже не сразу понял, что это пришла я. Надеяться перестал. Я схватила сумку, потом его за руку, приговаривая, что пора торопиться, а Рыжик все не двигался, все не верил, трогал меня и хныкал. И вдруг замер, глядя мимо моего плеча.
Незнакомо и страшно оскалился и ощетинился.
И я услышала за спиной потрясенное:
— Это твой брат?!
Заглянувший в нору Волк замер, уставившись на Рыжика. Одна рука на пологе, во второй зажат нож, черный плащ Зихарда распахнут на голой широкой груди, темные глаза расширены от изумления…
Рыжик с неожиданной силой толкнул меня к стене, а сам прыгнул вперед, прижав ушки. Рычать брат не умел, и звуки, которые он издавал, были чем-то средним между воем и тявканьем. Тщедушный и маленький, он собрался в комок, готовый выстрелить в лицо Волку острыми зубами и когтями.
Наш внезапный спутник не то чтобы попятился или отшатнулся — застыл, внимательно наблюдая за моим защитником. Сказал ровно:
— Храбрый… Как и его сестра. Выходите скорее.
Полог
…Да, это Волк. Да, он мне помог, и пока мы идем вместе. Да, он опасен, мы будем настороже, но сейчас нужно бежать. Скорей, Рыжик, скорей!
Может, Волк считал, что он всего лишь быстро идет, а для нас с братом так просто несся. Рыжик двигался то на двух ногах, то опускался на четвереньки, но все равно слишком медленно. Да и я еле тащилась. Хоть я и полагалась на чутье и опыт Волка, но все время озиралась, прислушиваясь и принюхиваясь. Все казалось, что за нами постоянно наблюдают. Так наверняка и было — краем глаза я увидела взлетевшего Птицу: сейчас расскажет всем встречным, что к нам пробрались Волки и мы идем вместе с ними.
Впереди блеснуло черное зеркало Обсидиана. Волк остановился у самой воды, подзывал нас нетерпеливыми взмахами. Рыжик шлепнулся на камень, вывалив язык. Его ребра ходили ходуном.
— Ты уплываешь? — Для нас главное — уйти подальше, пока Псы не взяли след от башни Зихарда. Может, многие и обрадуются смерти Хозяина, но отомстить все равно отомстят. Заодно и нами перекусят…
Бэрин глянул остро.
— МЫ уплываем!
У меня не было сил возразить или даже рассмеяться. Я просто показала на Рыжика:
— Он не сможет. Мы пробовали.
Брат отчаянно замотал головой. Не сможет.
Сверху по склону покатился камешек. Мы вскинули головы. Никакого движения. Волк плавно, чтобы не испугать, присел перед Рыжиком на корточки — тот отшатнулся, но не вскочил. Бэрин говорил четко и очень мягко:
— Есть только один выход. Граница не пускает живых. Но если ты будешь без сознания…
— Не слушай его! — приказала я. Наверху треснула ветка. Рыща взглядом по склону, я наклонилась, нащупывая подходящий для обороны камень. А у Волка я еще заберу нож.
— …я надавлю вот здесь, и ты как будто уснешь. Тебе не будет больно, ты ничего не почувствуешь… и я перенесу тебя через границу. Иначе тебя здесь убьют. И Лиссу. Ты знаешь это.
Краем глаза я увидела, что брат кивает. Да он же просто перепутал, когда кивать, когда качать головой! Он хотел сказать «нет»! Бэрин протянул руку и ткнул пальцем в доверчиво подставленное горло.
— Ты! — крикнула я, замахиваясь камнем. Волк подхватил одной рукой обмякшего брата, другой быстро стянул с себя плащ. Сказал просто:
— Пошли, Лисса, — и шагнул в воду.
Я выронила камень, протянула руки.
— Отдай мне его!
Свесившиеся руки-ноги и голова Рыжика, глаза закрыты. Волк уже по пояс в воде, говорит все так же спокойно, вроде бы даже с улыбкой:
— Идем, Лисса.
— Отдай! — умоляла я.
Волк резко вскинул голову.
— Так иди и возьми!
И кинулся боком в реку. В тот же миг по воде, где он только что стоял, что-то чиркнуло. «Арбалеты имеются не только у нас». Я и опомниться не успела, как оказалась в реке — сейчас почему-то было плыть гораздо легче, словно Волк расчищал мне дорогу через течение. Даже намокшая одежда почти не чувствовалась и не тянула ко дну. Я услышала, как за спиной в воду что-то плюхнулось. Оглянулась: несколько Псов и побережников пытались закидать нас камнями и арбалетными болтами. Уже не достанут.