Грани судьбы

Шепелев Алексей А.

Наромарт принял нормальный облик и громким шепотом позвал:

— Серёжа…

Мальчишка никак не отреагировал. Эльф позвал его чуть громче. Узник встрепенулся.

В камере было темно, но Наромарт тепловым зрением наблюдал, как парнишка неловко приподнялся.

— Кто здесь? — так же шепотом спросил мальчишка.

— Тише! Это я — Наромарт.

— Наромарт?!

В тихом голосе Серёжи было столько радости, что эльф чуть ли не физически почувствовал, сколько страданий мальчишка перенёс за время пленения.

— Да, это я. Только — тише.

— Я — тихо, — горячо пообещал парнишка,

неуклюже вставая на ноги. Он и вправду сумел сдержаться и говорить шепотом, хотя крик так и рвался наружу. Его нашли! В тот самый момент, когда всё уже казалось безнадёжным — рядом оказались друзья. Значит — его спасут. И, наверное, прямо сейчас. Не зря же он всегда верил, что его не бросят. Верил не смотря ни на что.

— А где ты?

— Здесь.

Холодное лиловое свечение окутало фигуру тёмного эльфа. И Серёжа, позабыв обо всём на свете, кинулся к нему со всех ног. Звякнула цепь. Мальчишка чуть не растянулся на полу, но сумел удержать равновесие и виновато застыл на месте. А в следующую секунду зарылся лицом в плащ ринувшегося его подхватить и удержать от падения Наромарта.

— Серёжа…

Инквизиторы стерегли своих пленников не хуже плоштских властей. Пусть мальчишку и не посадили в колодки, но теперь Наромарт видел, что руки у Серёжи связаны за спиной, а на ноги надеты кандалы с короткой цепью.

— Серёжа… Не плачь, самое плохое уже позади.

Эльф хотел успокоить мальчишку, погладить по голове, но тот дёрнул плечами, поднял голову и произнёс.

— А я не плачу! Я — радуюсь!

И вправду, на лице паренька сияла улыбка до ушей, а глаза, хоть и были полны влаги, но сияли и искрились счастьем. На фоне покрытых запёкшейся кровью губ и большого синяка под правым глазом эта радость выглядела неправдоподобно-жуткой, но, без сомнений, была искренней.

— Серёжа… — только и нашелся сказать Наромарт, подумав про себя, что на Женю этот мальчишка совершенно не похож.

— Вы ведь вместе с Балисом Валдисовичем здесь, правда? — горячо прошептал парнишка.

— Конечно. И вместе с остальными.

— И Анна-Селена с вами?

— Она тоже. Мы все здесь. И скоро мы тебя спасём.

— Когда? — сказано было очень торопливо. Эльф понимал, что паренёк хочет немедленного освобождения. Наверное, трудно будет убедить его потерпеть ещё пару дней провести в этой камере. Но Балис утверждал, что мальчишка сможет понять, что это необходимо.

— Скоро. Завтра мы освободим Риону, а потом подготовим и твоё освобождение, Думаю, дня через два-три ты будешь уже на свободе.

— Но… — попытался, было, возразить Серёжа, однако эльф перебил:

— Раньше нельзя. Украсть узника Инквизиции — не шутка. Нам придётся спешно убегать из города. Сначала нам нужно спаси Риону, не можем же мы её здесь бросить. Она в руках у злого волшебника и если мы ей не поможем, то она погибнет.

Мальчишка моргнул, шмыгнул носом.

Наромарт видел, что в душе у паренька происходит борьба. Конечно, по доброй воле сидеть в подвалах Инквизиции никто не захочет. Но, похоже, Сережа понимал, что выбора у его друзей не было.

— И что, никак нельзя сначала освободить меня, а потом Риону?

— К сожалению, не получится. Представь себе, что начнётся в городе, когда мы утащим

тебя из этой камеры. Все силы будут брошены на то, чтобы найти тебя и нас. Понимаешь? Нам придётся немедленно бежать отсюда. Если к тому времени Риона не будет свободна, то нам останется только оставить её в лапах похитителя без всякой надежды на освобождение.

Мальчишка подавлено молчал.

— А вот освободить её из заточения мы сможем без всякого шума, — продолжал эльф. — Волшебник, похитивший её — преступник по местным законам. Он сам боится и властей и Инквизиции, а потому будет молчать. И мы сможем спокойно подготовить своё освобождение. Понимаешь?

Серёжа кивнул нечёсаными вихрами. Теперь он смотрел в пол. Наромарту было очень неловко, можно сказать стыдно. Была бы у него возможность занять место мальчишки, эльф сделал бы это не задумываясь. Так ведь не было возможности-то.

— Сережа, ну что ты так огорчился? Ты же столько времени смог вытерпеть, а тут какие-то три-четыре дня…

Парнишка снова мотнул головой, а потом поднял взгляд и, глядя прямо в лицо Наромарту, отчеканил.

— Я понимаю. Раз надо — значит надо. Спасайте сначала Риону.

Откровенно говоря, тон, которым были сказаны эти слова, чёрному эльфу очень не понравился. Нетрудно было догадаться, что в мальчишке говорила обида. Неприятно, очень неприятно, но… Уж точно, сейчас не до долгих душеспасительных разговоров. Надо спасти сначала Риону, затем Сережу. А потом, когда всё счастливо завершится, и все будут на свободе, мальчик поймёт и простит. Если даже и не простит, не это главное: главное, что будет спасён.

Правда, что сказать мальчику именно в эту минуту, Наромарт не очень понимал. Но говорить ничего не потребовалось: за дверью раздались шаги.

— Саша, не мельтеши, — посоветовал Балис тыркающемуся из угла в угол подростку.

Казачонок хмыкнул. С одной стороны, выдержка офицера восхищала, с другой раздражала. Конечно, для разведчика нервы — непозволительная роскошь, а спокойствие в критический момент может спасти жизнь. С другой человек на то и человек, чтобы переживать за своих близких. А если ему всё равно, что с ними будет — какой он человек?

Раньше Сашке казалось, что Балису Валдисовичу Серёжка дорог как сын. А сейчас, глядя на ледяное спокойствие офицера, мальчишка в этом здорово сомневался. Неужели, если бы в подвалах Инквизиции в ожидании казни томился его ребёнок, офицер бы оставался таким невозмутимым. Наверное, места бы себе не находил. А вот Серёжки, похоже, ему не очень-то жаль.

Или всё-таки сам Сашка по глупости чего-то не понимает?

— Ну, что ты так смотришь? Посиди спокойно. От того, что ты тут по углам бегаешь, Наромарт быстрее не вернётся.

Женька явственно хмыкнул. Так его, великого разведчика. Назвался груздем — полезай в кузов. Переживать и волноваться должны женщины и дети, то есть Рия и Анна-Селена, что они успешно и делали: забились в спальню и тихонько там сидели, прижавшись друг к другу. Женьке по возрасту тоже полагалось удариться в волнения, да он, честно говоря, и на самом деле сильно переживал за Серёжку и с нетерпением ожидал возвращения Наромарта, но виду не подавал. Не позволяла навязанная роль: злыдней чужое горе не волнует.