Грани веков

Иванов Павел Викторович

***

Глава 44

***

Мелкий холодный дождь поливал вторые сутки.

Ярославу казалось, что на нем не осталось ни одной сухой нитки, тело болело от непрерывной тряски на коне, живот сводило от прелых яблок и размякших корок хлеба.

Настроение тоже было подмоченным, впору затянутым тучами небу и раскисшей грязи на дороге.

Михалыч так и не объявился — не то решил остаться в Серпухове, не то отстал от них и потерял след. С Ириной они

почти не разговаривали — та была не в духе, и постоянно огрызалась.

Они остановились на очередной привал (последний перед Тулой, со слов Беззубцева) в придорожной корчме, где, к величайшей радости, в зале был огромный, пышущий жаром каменный очаг.

Пока они ждали еду, Ярослав присел на корточки перед огнем, вытянув руки, наслаждаясь теплом. От мокрой одежды валил пар.

Беззубцев о чем-то переговаривался с Афоней; Ирина, сбросив тулуп, прислонилась спиной к бревенчатой стене и прикрыла глаза.

Трактирщик принес поднос с двумя дымящимися куриными тушками и запотевшую глиняную корчагу, к которой сразу с жадностью припал Беззубцев.

— Эй, Яр! — позвал он, оторвавшись. — Хватит там бока поджаривать — иди к нам, выпей!

Глаза его довольно блестели. — Добрые вести! — сообщил он, понизив голос, когда Ярослав сел рядом. — Сказывают, под Кромами Димитрий третьего дня разбил царское войско, и сейчас движется к Москве!

— Значит, нам не нужно будет ехать в Путивль? — с облегчением спросил Ярослав.

Беззубцев хохотнул. — Если слухи верны, то в аккурат под Тулой с ним встретимся! Он довольно огладил усы. — Скоро, брат, будем на месте!

Ярослав кивнул и потянулся к ароматно пахнущей курице.

— Юшка! — раздался голос за его спиной. — Ты?!

Беззубцев сощурился, и рука его потянулась к эфесу сабли, однако, секунду спустя, он вытаращив глаза, вскочил на ноги.

— Ваня?!

Ярослав с удивлением наблюдал, как Беззубцев и какой-то рослый казак стискивают друг друга в объятиях.

Ирина толкнула его локтем в бок. — Это же Ворон! — прошептала она.

— Точно! — выдохнул Ярослав.

Человеком, узнавшим Беззубцева оказался тот самый предводитель разбойников, которого они встретили тогда, в лесу, на поляне.

— Атаман! — ахнул Афоня. — Живой!

— Садись с нами, выпьем! — Беззубцев от души хлопнул атамана по спине.

Тот, ухмыляясь, собирался было что-то сказать, но бросил взгляд на Ирину и замер с открытым ртом.

— Ты! — неверяще воскликнул он.

Беззубцев растерянно переводил взгляд с одного на другого. — А ты откуда ее знаешь? — удивился он.

— Да уж, встречались, — криво усмехнулся атаман. — И ты здесь! — прибавил он, глядя на Ярослава. — Знаешь ли ты, Юшка, кто они?!

— Шш-ш! — оборвал его Беззубцев, быстро оглядываясь по сторонам. — Не шуми на весь трактир! Знаю! Они со мной в Путивль к государю Димитрию едут.

— К государю? — переспросил Ворон, недоверчиво косясь на

Ирину. — Ну-ну… Только зачем же вам его в Путивле искать, когда он еще днем в Тулу пожаловал?

— Ну? — изумился Беззубцев, и в восторге хватил себя кулаками по бокам. — Вот удача! Стало быть, сегодня засветло у него будем!

Ворон усмехнулся. — К нему нынче так легко не попасть, — сказал он. — После Кром много народу к нам пришло, теперь у него своя свита, и охрана. Но я к нему вхож, так что могу проводить.

— Ничего, меня в любое время пустят, — хитро подмигнул Беззубцев. — Но, коли составишь компанию — будем рады!

Судя по выражению лица Ирины, лично она особой радости по этому поводу не испытывала.

— Добро! — кивнул Ворон. — Стало быть, заканчивайте трапезу — и выдвигаемся!

***

— Вот это сила! — восхищенно выдохнул Беззубцев, глядя с высоты холма на расстилающуюся перед ними панораму.

Вокруг погруженного в темноту города, причудливыми созвездиями, горели сотни походных костров, раскинулись тысячи шатров. Десятки тысяч людей, казалось, сливались в единый огромный муравейник, в котором кипела жизнь — до них доносился запах дым, лязг металла, отзвуки голосов, и ржание лошадей.

— Со всех концов к Димитрию люди идут, — хвастливо отозвался Ворон. — Москва сама перед ним ворота откроет и челом бить будет!

Несмотря на поздний час, городские ворота были открыты, никто не препятствовал движению людей в город и обратно.

На улицах было шумно и многолюдно — здесь были и царские стрельцы, и шумные казаки, и напыщенные польские солдаты в сверкающих доспехах.

Отовсюду доносились взрывы хохота, крики, хмельные песни и визги, словно в городе царил какой-то безумный праздник.

Резиденция Димитрия располагалась в самом центре Тулы, в высоком тереме, служившим, по словам Ворона, ранее домом местного воеводы.

Перед крыльцом, за сдвинутыми бочками расположились несколько поляков и казаков. Судя по их раскрасневшимся лицам и массивным деревянным кружкам в руках, они тоже принимали живейшее участие во всеобщем ликовании. Рядом с ними, прямо на улице, горел огромный костер; двое холопов крутили вертел со свиной тушей.

Один из казаков, при их приближении, поднялся на ноги и, пошатывающейся походкой, направился к ним.

— Кто идёт? — заплетающимся языком вопросил он, кладя руку на эфес сабли.

— Свои, Сивый! — ответил Беззубцев, ухмыляясь.

Казак старательно нахмурил брови, вглядываясь в гостей.

— Атаман? — неуверенно вопросил он.

— Ну!

— Юшка! — ахнул казак. — Братва! — завопил он, поворачиваясь, и взмахивая рукой. — Юшка Беззубцев вернулся!

Казаки отозвались нестройным гулом.

— После, после, ребята! — отмахнулся Беззубцев в ответ на приглашения выпить по случаю возвращения. — Не до того сейчас! Дело у меня срочное к государю!