Грани веков
Шрифт:
Конечно, можно попытаться договориться с Годуновым об освобождении узника, но тот наверняка заподозрит неладное и начнет расспрашивать — а правда ему вряд ли понравится.
Между тем Ярослав все больше укреплялся в уверенности, что не может допустить казни Беззубцева — в конце концов, он попал в тюрьму из-за него, а значит, его смерть — следствие появления Ярослава в прошлом, которое изменило будущее, то есть, его, Ярослава, настоящее…
Перед входом во дворец они подверглись обыску — князю пришлось оставить саблю и предъявить
Следуя за князем по коридорам каменных палат, Ярослав восхищенно крутил головой. Он не подозревал, насколько огромным и запутанным был царский дворец в семнадцатом веке. Застывшими истуканами высились стражники, слуги скользили безмолвными тенями. Толстые ковры на полах приглушали шаги, а огромные ростовые иконы на стенах и росписи на потолках придавали дворцу сходство с каким-то экзотическим храмом в восточном стиле.
За очередным поворотом они едва не наткнулись на двоих бояр, стоявших у окна.
Ярослав узнал того, что постарше — Шуйский!
Боярин, очевидно, тоже узнал его — в глазах промелькнуло изумление, смешанное с тревогой, но тут же исчезло, и Шуйский расплылся в улыбке.
— Андрей Андреич, княже! — воскликнул он, переводя взгляд на спутника Ярослава. — Позволь поздравить от души!
— Благодарствую, Василий Иваныч, — сдержано отвечал князь.
Второй боярин при этих словах повернулся к ним и Ярослав узнал и его — это был тот самый человек, который увез Ирину в Москву.
В отличие от Шуйского, он не обратил на Ярослава никакого внимания, но уставился на князя с плохо скрываемой ненавистью во взгляде.
— Телятевский, — процедил он сквозь зубы.
— Басманов, — слегка поклонился князь.
Шуйский как бы невзначай осторожно тронул Басманова за рукав. Тот резко дернул рукой.
— Главный воевода, значит, — катая желваками произнес он.
— Выходит, так, — пожал плечами Телятевский.
— Ну, стало быть, повоюем, — зловеще выдохнул Басманов, продолжая сверлить его взглядом.
— Отчего ж не повоевать, — усмехнулся Телятевский. — Ты, вижу, в бой так и рвешься.
Басманов вспыхнул и подался было вперед, но Шуйский буквально повис у него на руке.
— Доброго дня тебе, князь, — пропел он, растягивая губы в улыбке, — и доброго здравия государю Борису!
С этими словами он отступил, увлекая за собой злобно сверкавшего глазами Басманова.
— Чего это с ним? — спросил у князя Ярослав, когда они отошли подальше.
Телятевский ухмыльнулся. — Петр Федорович никак не может примириться с тем, что теперь ему мне кланяться придется, хотя отец его при Иоанне Васильевиче покойном выше моего деда был…
— Вон оно что, — пробормотал Ярослав.
Они остановились у высоких дверей, возле которой замер караул из четверых стрельцов.
— Обождем здесь, — сказал Телятевский. — Ребята сейчас доложат.
Ждать пришлось недолго — не прошло и минуты, как
— Ярослав! — воскликнула Ирина, когда они вошли в комнату.
Она сидела на постели рядом с лежащим стариком. Рядом замерли две монахини, за ними возвышался Коган. Евстафьев, корпевший в углу над дефибриллятором, при появлении Ярослава поднял голову и расплылся в улыбке.
— Вот, царевна, тот самый Ярослав, егоже ты разыскать велела, — торжественно объявил Симеон. — Обещал я тебе, что из-под земли достану, коли нужда будет — так оно и вышло!
— Спасибо, Симеон Никитич, — Ирина прижала руки к груди. — Вы мой герой!
Она с любопытством взглянула на спутника Ярослава, отвесившего ей почтительный поклон.
— Князь Телятевский? Поздравляю с назначением главнокомандующим, или как это у вас там называется?
— Благодарю, царевна, — промолвил Телятевский, склоняя голову. — Многая лета и доброго здравия батюшке вашему и государю Борису!
— Пользуясь оказанной мне честью, — продолжил он, — хочу замолвить слово за дальнего родича моего и преданного слугу вашего. Коль уж мне, волею Божией и велением царским предстоит покинуть Москву и оставить пост свой, позволь, царевна, предложить вместо меня преданного слугу государева, Прокопия Ляпунова.
Ирина бросила на Симеона недоумевающий взгляд.
— Речь о месте начальника охраны твоей царевна, — пришел на помощь Годунов. — Так как князь Телятевский уезжает, то надобен на его посту человек надежный и верный, и Ляпунов, пожалуй, тот, кто таковым себя проявил уже, когда в лесу от душегубов тебя и всех вас спас.
— А, Силь… — Ирина запнулась. — Сильный тот воевода! — поправилась она.
Глянув на Когана, едва заметно кивнувшего, быстро добавила: — Я не возражаю.
— Вот и замечательно, — просиял Годунов. — Ну, благодарствую за службу, Андрей Андреич! Вы, сестры, тоже отдохните покуда, — добавил он, обращаясь к монахиням.
Выпроводив из спальни всех, включая охрану, которой велено было караулить за дверью, Симеон отер пот со лба и вздохнул. — Наконец-то!
Окинув бригаду посерьёзневшим взглядом, подошел к постели Годунова.
— Как он?
— Пока также, — ответил Коган. — Временами приходит в себя, может принимать пищу, поддерживает контакт, но говорит с трудом.
О ночном диалоге с царем он умолчал.
— Добро, главное — жив, — кивнул Симеон. — Однако, времена сейчас неспокойные, и действовать нужно быстро. Жизни ваши висят на волоске и зависят от меня. Самозванец набирает силу, и на Москве уже многие в его сторону поглядывают с интересом; ежели промедлим — худо всем будет. Посему имею нужду в помощи вашей — и не токмо по части лечения царя. Шуйского Ваську нужно арестовывать, на том, царевна, полагаюсь на тебя. Поговори с Федором, убеди его, чтобы препон от него в этом мне не было.