Граница лавы
Шрифт:
– Вы будете меня допрашивать? – не узнавая собственного голоса, уточнил полковник.
– У нас не используется слово «допрос», мы предпочитаем называть это беседой.
– Что ж, я готов. И… я всегда был лоялен к власти и имперскому укладу. Я патриот уже давно и последние годы все больше.
Лейтенанта не удивил подобный лепет, в этих стенах случались монологи и более интересные, к тому же такие длинные и эмоциональные, что приходилось прибегать к помощи тренированной охраны и даже специальных препаратов, способных остановить бесконечный
Выждав, когда канзас переведет дух, лейтенант сказал:
– Ответьте мне, полковник, на простой вопрос: кто и при каких обстоятельствах приказал вам вмешаться в деятельность группы подполковника Саймона?
– Э-э… минуточку, дайте минуточку, – попросил канзас. – Ага, вспомнил. Я уже могу говорить?
– Говорите.
– Согласно ежегодному плану проверки мы выдвинулись на инспектирование очередного сектора наших бюро.
– Что за тема инспектирования была в этот раз?
– Э-э… Сначала темы не было, и мы решили пройтись по прошлой.
– Что за тема была в прошлый раз?
– Сингулярность в локальных точках аудиомагнитных возбужде… Хотя нет, простите, это от волнения что-то другое выпрыгивает. Так, вспомнил – финансовая дисциплина, да! Финансовая дисциплина в операциях прикрытия. Это очень важная тема, поскольку там сотрудникам приходится работать с наличными, а там, где наличные…
– Когда была получена новая тема инспекции?
– Новая тема была получена сразу после состоявшегося заседания Верховного Правительства. «В единстве и единении наша несокрушимая сила» – это был главный тезис. И мы стали работать по этой теме.
Полковник начал исходить по'том, и следователь, достав из выдвижного ящика пачку салфеток, бросил их на стол.
– Благодарю. Тут у вас душновато, если честно… – пробормотал полковник, заискивающе улыбаясь, после чего стал торопливо промакивать лицо. Справа от него, в полутора метрах, стояла корзина с мусорным конвертером, и полковник бросил использованную салфетку, но та, отскочив от края корзины, упала на пол.
– Тысяча извинений! Тысяча извинений! – воскликнул он и, вскочив, поймал злосчастную салфетку и отправил по назначению. При этом он отметил, что корзина с конвертером слишком велика для использованных салфеток. Да и конвертер загудел так натужно, будто готов был уничтожить что-то массивное. Так что же бросают в такой мощный аппарат?
«Окровавленное тряпье!» – промелькнула у полковника страшная догадка, и он судорожно сглотнул.
– Я повторю вопрос: кто и при каких обстоятельствах приказал вам вмешаться в деятельность именно группы подполковника Саймона?
– Именно? Именно – никто. Просто так сложилось, а тут еще это столкновение с родственной нам службой. Я имею в виду Стратегическую разведку.
– Что вы знаете об операции, которую проводило подразделение подполковника Саймона?
– Только то, что там пострадал сотрудник Стратегической разведки. Это как раз то, что соответствовало теме нашей инспекции, ну просто идеально.
– Вы интересовались подробностями операции, в которой пострадал офицер Стратегической разведки?
– Я… – полковник вспомнил, как терзал Саймона и этого его пьяницу-подчиненного Клейна, требуя, чтобы они рассказали ему подробности. Но он же не для этого! Только чтобы выяснить совершенно иные подробности.
– Я жду ответа, – спокойным голосом произнес лейтенант, а затем вдруг привстал и отпустил полковнику такую затрещину, что тот слетел со стула и ударился о стену.
Несмотря на то что массивные двери допросных выглядели надежными и непроницаемыми, на них с помощью переносного пульта активизировалось окно, через которое можно было видеть и слышать все, что происходило внутри.
Момент, когда следователь сбил полковника со стула, не остался без внимания группы высокопоставленных лиц, которые неспешно двигались вдоль коридора и проверяли, что происходит в допросных.
– Что у нас здесь? – спросил невысокий господин, немногочисленная свита которого ступала за ним на носочках и состояла только из генералов.
– Полковник Чеддос, Второе управление, пропагандистско-воспитательное отделение, – вытянувшись, доложил директор местного отделения Комитета.
– «Управление лояльности»? – уточнил высокий гость.
– Так точно, сэр, – подтвердил директор неофициальное название управления.
– Этот не тот ли, который «двое полковников»?
– Он самый, сэр.
– Похоже, сознаваться он не намерен.
– Разрешите перевести беседу на аппаратные методы?
– Разрешаю.
Под аппаратными методами подразумевались технологии, позволявшие проникать за границы сопротивления допрашиваемых, а также преодолевать гипнологические барьеры, которыми часто прикрывались секретные знания или особые инструкции.
Для применения подобных методик применялся целый перечень воздействий – от прямого вживления электродов до более щадящих средств вроде лазерных резонансных сканеров, позволявших быстро доводить пациента до истерического состояния.
В случае применения любых из этих технологий личность пациента оказывалась разрушенной, а щадящими некоторые из них назывались только потому, что позволяли проводить дознание дольше.
– Так, что у нас со временем? – важный гость взглянул на наручные часы. – Генрих, у нас еще есть время?
Шедший позади всех помощник важного лица вышел вперед и, приблизившись к своему начальнику, вполголоса произнес:
– Нам уже пора, сэр.
– Так я и думал. Ну что же, господа, благодарю за экскурсию. У вас тут очень интересно, но, к сожалению, вынужден откланяться. Дела!
Спустя десять минут бронированный представительский автомобиль уже мчался по городу к месту встречи, которое было выбрано за пределами Комитета, чтобы не компрометировать лица, с которыми важный господин собирался встречаться.