Граница не знает покоя
Шрифт:
Мимо первой машины быстро мелькают деревья у обочины шоссе. Те же деревья, столбики и повороты мелькают и мимо второй машины, но с некоторым опозданием. Первая машина опережает вторую.
Когда машина Мальчикова и Сагайдачного, выскочив на возвышенность, пошла на съезд к реке, пограничники увидели, что паром уже на середине реки. Там первая машина. Нарушитель уже там…
Что делать? Мальчиков первый замечает в стороне у берега черный силуэт маленькой лодки. Бегут к ней. Сагайдачный сильно отталкивается от прибрежного песка и рулит к противоположному берегу, где уже начинаются огни городских окраин. Мальчиков налегает на весла. Стучат
Пристав к берегу, Мальчиков и Сагайдачный бегут к трамвайной остановке, где в толчее посадки заметили фигуру нарушителя. Успевают на полном ходу сесть в прицеп. Трамвай набирает скорость. Между синим и зеленым огоньком, над ветровым стеклом вагоновожатого, надпись: «Песчанка — завод».
Ворота завода. У проходных будок-коридоров — прибой ночной смены. В общей массе рабочих мелькает чем-то знакомый силуэт. Когда человек закуривает, при свете спички озаряются одутловатые, тяжело-свинцовые черты лица. На левой щеке — шрам. Мы припоминаем, что видели его ночью на иностранном аэродроме в форме парашютиста. Сомненья нет — это Зубр, он же «Литер А». Зубр смело идет густым потоком. На проходе так же, как и все, деловито, в быстром темпе подает пропуск. Благополучно проникает на завод.
Постепенно ориентируется. Невдалеке справа нефтебаки, за ними — газгольдеры. Зубр с отделившимся ручейком рабочих сворачивает направо. Рабочих становится меньше. Не оглядываясь, идет все дальше. Наконец кругом — никого. Он останавливается. Какой-то темный проулок. Отсюда до отгороженных нефтебаков совсем близко.
Зубр размахивается и бросает в сторону и вверх какой-то черный карандаш. Идет дальше и незаметно бросает все в сторону, через металлическую ограду вокруг резервуаров такие же карандашики.
Поворачивает обратно к проходной. По следу Зубра, там, где он разбросал свои карандашики, через минуту-две вспыхивают еле видные огоньки. Затем струйка жидкого огня, как расплавленная ртуть, растекается по земле, подбирается к бакам с горючим.
За спиной Зубра сначала возникает слабое свечение, которое медленно, но грозно превращается в красное зарево…
Резкий, режущий ухо звук колокола. Заводское пожарное депо. Горохом сверху вниз, в люк, по отполированному шесту сыплются пожарные. Несколько секунд молниеносных движений — и отделение уже на пожарной машине. Издавая тревожный вой сирены, красная машина вылетает из ворот на заводской двор.
Из машины выскакивает пожарник. Это лейтенант пожарной охраны Александр Могучий. Глаза его, полные строгого блеска, — во весь экран. Затем его же зрачки, отражающие красное зарево пожара. Могучий — на подножке пожарной машины. Повелительный жест рукой — и пожарники устанавливают автонасос на гидрант, приступают к развертыванию рукавов.
Никакой разведки тут уже не нужно. Все и без того ясно. Впереди — пламя, пожар. На черном фоне ночи и силуэтов заводских сооружений — газгольдеров, эстакад, высоковакуумных установок — в ожерелье мелких очагов огня грозный факел горящего нефтяного резервуара. Черный дым, зловеще красный снизу, относится ветром в сторону, оседает в виде копоти на все вокруг.
К эпицентру пожара, мимо поднятой вверх руки Могучего, устремляются еще несколько пожарных машин, бегут пожарники в касках и без касок, приближаются группы рабочих завода, глаза которых устремлены наверх, к бушующему пламени, к грозной стихии огня. Тревожные гудки, звон колоколов, сирены гудков, гул людской толпы. В этом хаосе звуков не слышно голоса Могучего, но он что-то кричит, командует. Могучий во главе ствольщиков бросается вперед, в атаку на огонь.
Над городом зарево. Оно хорошо видно из-за стекла вагоновожатого, когда трамвай въезжает в темные улицы. Среди пассажиров возникает волнение. В переполненном вагоне ветерком проносится тревожный шепот: «Завод горит». Намечается движение к площадкам. Некоторые начинают выскакивать на ходу. Среди них — нарушитель, человек в спортивной куртке. Он не замечает, как из прицепа спрыгивают на ходу и Мальчиков с Сагайдачным. Толпой почти бегущих рабочих его выносит на площадь перед Западными воротами завода, где уже светло почти от пожара.
Пробираясь вперед, Сагайдачный и Мальчиков с двух сторон вплотную подходят сзади к нарушителю. Мальчиков ловко и с огромной силой хватает его за руки, отводя их назад, Сагайдачный, угрожая пистолетом, начинает его быстро обыскивать, находит и извлекает из кармана нарушителя оружие, тут же ударом руки по подбородку пресекает попытку преступника ухватить зубами воротник своей куртки. Все это происходит в течение почти одной секунды. Народ вокруг успевает отхлынуть только на метр. В это время, непрерывно гудя, на площадь въезжают несколько машин с военными. Они разделяют толпу на две стены, и между ними, в свободном пространстве остаются Мальчиков и Сагайдачный с задержанным нарушителем границы.
Первым замечает изменившуюся обстановку Сагайдачный. Он догадывается, что это прибыло на пожар дежурное подразделение пограничников, замечает выходящего из подъехавшего газика начальника штаба. Кивнув Мальчикову на ходу: «держи», он делает несколько шагов навстречу прибывшим. Тихо, неслышно для окружающих, докладывает начальнику штаба о задержании нарушителя.
Рукой, еще зажавшей изъятое у врага оружие, делает знак вправо. В этом жесте в сторону Мальчикова и нарушителя — усталом и измученном — чувствуется напряжение целого дня, уже иссякавшее, уже находящееся на пределе…
Полковник окидывает пристальным, понимающим взглядом и Сагайдачного и Мальчикова. Тут же по его приказу подошедшие офицеры берут из рук Мальчикова преступника, погружают в машину. Полковник обращается к Мальчикову и Сагайдачному.
— Поезжайте и вы. Там отдохнете…
Сагайдачный направляется к машине, а Мальчиков делает несколько нетвердых шагов. Затем крепится, подбирается, останавливается против полковника.
— Разрешите, товарищ полковник! Разрешите остаться…
— Зачем, старшина? Идите отдыхайте… — Голос полковника мягок. Он смотрит на этого великана, истерзанного целым днем преследования, знает, сколько истрачено за день сил и кровавого пота, но видит, что боевой дух его не сломлен, не иссяк…
Мальчиков настойчив…
— Разрешите, товарищ полковник, остаться! Пожар тушить… Разрешите!
Полковник машет рукой и видит, как Мальчиков вместе с пограничниками устремляется в раскрытые Западные ворота, туда, где вдалеке бушует пламя.
Те же Западные ворота завода. Над головами рабочей толпы, находящейся в сильном движении, среди суровых взволнованных лиц — воспаленное лицо Зубра. Затаенное злорадное выражение постепенно сменяется другим выражением, полным внутреннего напряжения. На лбу и висках появляются капельки пота, глаза начинают бегать из стороны в сторону, будто ища выхода, — как бы отсюда скрыться?..