Граница вечности
Шрифт:
— Они не могут делать это без нашего разрешения!
— Они как раз об этом просят.
— Малиновский не разрешит им.
— Только не давай голову на отсечение.
Димка негромко выругался. Иногда казалось, что военным хочется ядерного уничтожения.
— Буду ждать тебя в буфете.
— Дай мне полчаса.
Димка быстро принял душ. Мать предложила ему позавтракать, но он отказался, тогда она дала ему с собой кусок черного хлеба.
— Не забудь, сегодня мы идем к деду, — сказала Аня. У Григория был день рождения, ему исполнялось семьдесят четыре года. На их квартире должен состояться большой обед. Димка обещал прийти с Ниной. Они собирались преподнести всем сюрприз, объявив о своей помолвке.
Но ничего такого не будет, если американцы нападут на Кубу. Аня остановила Димку у выхода.
— Скажи мне правду. Что будет?
Он обнял ее.
— Извини, мама. Я не знаю.
— Твоя сестра там, на Кубе.
— Я знаю.
— Она как раз на линии огня.
— У американцев есть межконтинентальные ракеты, мама. Мы все на линии огня.
Она пожала плечами и отвернулась.
Димка поехал в Кремль на своем мотоцикле. Когда он пришел в здание Президиума, Наталья ждала его в буфете. Как и Димка, она собиралась впопыхах и выглядела немного растрепанной. Ее наспех причесанные волосы ниспадали на лицо, что, как казалось Димке, придавало ей еще больше очарования. Мне нужно выбросить все это из головы, подумал он; я должен вести правильный образ жизни: жениться на Нине и растить ребенка. Как среагирует Наталья, когда я скажу ей об этом? Но для таких откровений момент сейчас совсем неподходящий.
Димка достал из кармана кусок черного хлеба.
— Я выпил бы чая, — проговорил он. Буфет уже был открыт, но еще не обслуживали.
— Я слышала, что в Штатах рестораны открываются, когда люди хотят поесть и что-нибудь выпить, а не когда они хотят работать, — заметила Наталья. — Как ты считаешь, это правда?
— Может быть, это просто пропаганда, — ответил он и сел за стол.
— Давай набросаем ответ Плиеву, — предложила она и открыла блокнот.
Жуя хлеб, Димка сосредоточился на деле.
— Президиум должен запретить Плиеву запускать ядерные ракеты без особого приказа из Москвы.
— Я запретила бы ему даже оснащать ракеты боеголовками, во избежание случайного пуска.
— Хорошая мысль.
В буфет вошел Евгений Филиппов. Под серым пиджаком на нем был коричневый пуловер.
— Доброе утро, Филиппов, — обратился к нему Димка. — Ты пришел, чтобы извиниться передо мной?
— За что?
— Ты обвинил меня в том, что из-за меня произошла утечка о кубинских ракетах. Ты даже сказал, что меня нужно арестовать. Сейчас мы знаем, что ракеты сфотографировал американский самолет-шпион. Так что сейчас ты обязан пасть ниц передо мной и извиниться.
— Не смеши людей, — огрызнулся Филиппов. — Нам в голову не приходило, что их высотный самолет сфотографирует такой малоразмерный объект, как ракета. А что вы тут замышляете?
Наталья правдиво ответила:
— Мы обсуждаем срочное сообщение, полученное от Алиева сегодня утром.
— Я уже говорил об этом с Малиновским. Министр обороны согласен с ним.
Димка пришел в ужас:
— Плиеву нельзя разрешать развязывать третью мировую войну по своей инициативе.
— Он будет не развязывать третью мировую войну, а защищать наши войска от американской агрессии.
— Уровень ответных действий не может определяться решением, принятым на месте.
— Для чего-нибудь еще может не быть времени.
— Как бы то ни было, Плиев не должен начинать обмен ядерными ударами.
— Малиновский считает, что мы должны защитить оружие, которое мы имеем на Кубе. Если американцы уничтожат его, ослабнет обороноспособность СССР.
Димка об этом не задумывался. Значительная часть советского ядерного арсенала находилась сейчас на Кубе. Американцы могли уничтожить это дорогостоящее оружие и серьезно ослабить Советы.
— Нет, — сказала Наталья. — Вся наша стратегия должна строиться на неприменении ядерного оружия. Почему? Потому что у нас его не так много по сравнению с американским арсеналом. — Она наклонилась вперед над буфетным столом. — Послушай меня, Евгений. Если дело дойдет до полномасштабной ядерной войны, они победят. — Она отпрянула назад. — Мы можем хвастаться, поднимать шум, грозиться, но не применять ядерное оружие. Для нас ядерная война — это самоубийство.
— Министр обороны видит это иначе.
Наталья помолчала.
— Ты говоришь так, словно решение уже принято.
— Да, принято. Малиновский одобрил предложение Плиева.
— Хрущеву это не понравится, — сказал Димка.
— Наоборот, — ухмыльнулся Филиппов. — Хрущев согласился с ним.
Димка понял, что он пропустил состоявшееся рано утром об суждение, потому что накануне вечером он слишком поздно лег спать. Поэтому он оказался в невыгодном положении. Он встал.
— Пойдем, — сказал он Наталье.
Они вышли из буфета. Дожидаясь лифта, Димка проговорил:
— Мы должны добиться отмены этого решения.
— Я уверена, что Косыгин захочет поднять этот вопрос сегодня на Президиуме.
— Почему бы тебе не напечатать проект решения, который мы с тобой набросали, и предложить Косыгину вынести его на обсуждение. А я попытаюсь переубедить Хрущева.
— Хорошо.
Они расстались, и Димка пошел в кабинет Хрущева. Первый секретарь читал переводы статей из западных газет с прикрепленными к страницам вырезками из изданий.
— Ты читал статью Уолтера Липмана?
Липман был известным американским политическим обозревателем либеральных взглядов, считавшимся близким президенту Кеннеди.
— Нет. — Димка еще не просматривал газеты.
— Липман предложил сделку: мы выводим наши ракеты с Кубы, а они убирают свои — из Турции. Это сигнал мне от Кеннеди.
— Липман всего лишь журналист.
— Нет-нет. Он — рупор президента.
Димка сомневался, что американская демократия работает таким образом, но ничего не сказал.
Хрущев продолжал: