Граница вечности
Шрифт:
Капитан пролагал курс «У-2» на карте. Куба — это длинный и узкий остров, протянувшийся на 1250 километров с востока на запад и имеющий в ширину от 100 до 210 километров с севера на юг. Таня отметила, что самолет-шпион пролетел над Кубой уже 80 километров.
— С какой скоростью они летают? — спросила она.
— Восемьсот километров в час, — ответил Иванов.
— И на какой высоте?
— Двадцать одна тысяча метров, вдвое выше, чем обычные реактивные самолеты.
— Мы действительно можем поразить цель на такой высоте и движущуюся с такой скоростью?
— Нам не нужно точно попадать в нее. Ракета имеет дистанционный взрыватель. Взрыв происходит на близком расстоянии от нее.
— Как я понимаю, мы нацелили ракету на самолет, — проговорила она. — Но скажите мне, пожалуйста, мы ведь не будем пускать ее?
— Майор звонит, чтобы узнать, какие будут указания.
— Но американцы могут нанести ответный удар.
— Это не мне решать.
Радар следил за самолетом-нарушителем, и лейтенант с экрана сообщал высоту, скорость и расстояние до него. Вне командного пункта советские зенитчики наводили пусковые установки на цель № 33. «У-2» пересек Кубу с севера на юг, затем повернул на восток и, летя вдоль побережья, приближался к Банесу. Ракетные пусковые установки медленно поворачивались на вращающихся основаниях, следя за целью, как волки, держащие нос по ветру.
Таня сказала Пазу:
— Что, если произойдет самопроизвольный пуск?
Но он думал не об этом.
— Он фотографирует наши позиции, — сказал Паз. — По этим фотографиям они будут направлять свои войска, когда совершат вторжение, что может произойти через несколько часов.
— Вторжение может стать более вероятным, если вы убьете американского пилота.
Майор прижимал трубку к уху и смотрел на радар управления огнем. Он бросил взгляд на Иванова и сказал:
— Они пытаются связаться с Плиевым.
Таня знала, что Плиев был командующим Группой советских войск на Кубе. Но он, конечно, не станет сбивать американский самолет без санкции из Москвы.
«У-2» достиг южной оконечности Кубы и повернул, придерживаясь северного побережья. Банес находился недалеко от берега, как раз по курсу самолета. Но в любой момент он мог повернуть на север и быстро уйти из радиуса действия ракет.
— Сбейте его! — сказал Паз. — Сейчас!
Никто не слушал его.
Самолет повернул на север. Он находился почти над батареей, только на высоте 21 километр.
Только еще несколько секунд, молила она неведомо какого бога.
Таня, Паз и Иванов смотрели на майора, который смотрел на экран. В комнате воцарилась тишина, было слышно только попискивание радара.
Затем майор сказал:
— Слушаюсь!
Что это: помилование или смертный приговор?
Продолжая держать в руке трубку, он приказал находившимся в комнате:
— Уничтожить цель номер тридцать три. Двумя ракетами.
— Нет! — сказала Таня.
За стенами послышался рев. Таня посмотрела в окно. Ракета взлетела с пусковой установки и исчезла в мгновение ока. За ней последовала вторая. Таня зажала рот рукой, опасаясь, что ее сейчас стошнит от страха.
Им понадобится одна минута, чтобы взлететь на высоту 21 километр.
Что-нибудь могло сработать не так, подумала Таня. Ракета могла сбиться с курса и упасть в море.
На экране радара две маленькие точки приближались к большой.
Таня молилась, чтобы они промахнулись.
Они двигались быстро, затем все три точки слились.
Паз издал ликующий возглас.
Затем на экране замелькало облако мелких точек.
Майор сказал в телефонную трубку:
— Цель номер тридцать три уничтожена.
Таня посмотрела в окно, словно хотела увидеть падающий на землю «У-2».
Майор сказал более громким голосом:
— Цель поражена. Молодцы, ребята.
Таня проговорила:
— Что сейчас сделает с нами президент Кеннеди?
* * *
Днем в субботу Джордж преисполнился надежд. Послания Хрущева были непоследовательны и сбивчивы, но советский лидер, похоже, искал выход из кризиса. И президент Кеннеди, конечно, не хотел войны. При наличии доброй воли с обеих сторон казалось немыслимым, что они не найдут общего языка.
По пути в Зал Кабинета Джордж остановился у пресс-службы и увидел, что Мария за своим столом. На ней было симпатичное серое платье, а волосы были подвязаны ярко-розовой лентой, словно сообщавшей всему миру, что она в прекрасном здравии и счастлива. Джордж решил не спрашивать, как она себя чувствует, — она явно не хотела, чтобы к ней относились как к больной.
— Ты занята? — спросил он.
— Мы ждем ответ президента Хрущева, — ответила она. — Советское предложение предано гласности, поэтому мы полагаем, что американский ответ будет передан прессе.
— Я иду с Бобби на совещание, — сообщил он. — На нем будет обсуждаться проект ответа.
— Вывести ракеты с Кубы в ответ на вывод ракет из Турции кажется разумным предложением, — заметила она. — Особенно если такой шаг спасет наши жизни.
— Боже, благослови.
— Твоя мать так говорит.
Он засмеялся и пошел дальше. В Зале Кабинета советники и их помощники собирались на четырехчасовое заседание Экскомма. У двери в группе военных помощников стоял Ларри Мохинни и, обращаясь к ним, говорил:
— Мы не должны допустить, чтобы они отдали Турцию коммунистам.
Джордж вздохнул. Военным обязательно сражаться не на жизнь, на смерть. По сути, никто не собирался отдавать Турцию. Предложение заключалось в том, чтобы отправить в утиль несколько устаревших ракет. Неужели Пентагон собирается сорвать заключение мирной договоренности? Он просто не мог в это поверить.
Вошел президент Кеннеди и занял свое обычное место в центре длинного стола, так что окна находились сзади него. У всех имелись экземпляры ответа, подготовленного для обсуждения ранее. В нем говорилось, что США не могут обсуждать вопрос о ракетах в Турции, пока не будет ликвидирован кубинский кризис. Президенту не понравилась формулировка ответа Хрущеву.