Граница вечности
Шрифт:
— Ты прав. — Она села в кровати и отпила глоток кофе. Простыня спала с нее, и Джорджу пришлось перевести взгляд на экран.
Ведущими кандидатами на пост президента от республиканской партии были Барри Голдуотер, сенатор от штата Аризона, придерживавшийся правоконсервативных взглядов, и Нельсон Рокфеллер, имевший репутацию либерала губернатор штата Нью-Йорк. Экстремист Голдуотер ненавидел профсоюзы, систему помощи бедным, Советский Союз и больше всего гражданские права. Рокфеллер был сторонником социальной интеграции и восхищался Мартином Лютером Кингом.
До последнего момента они вели упорную борьбу между собой, но результаты вчерашних праймериз в Калифорнии обещали быть решающими. Победитель заполучил бы всех делегатов штата, то есть примерно 15 процентов общего числа присутствующих на съезде республиканской партии. Кто бы ни победил вчера вечером, он почти наверняка будет кандидатом от республиканцев на пост президента.
Рекламный блок закончился, и начали передавать новости. Главное событие — первичные президентские выборы. С небольшим перевесом — 52 процента за и 48 процентов против — победил Голдуотер и получил всех делегатов Калифорнии.
Джордж чертыхнулся.
— Аминь, — сказала Верина.
— Новость в самом деле плохая. Ярый расист будет одним из двух кандидатов на пост президента.
— А может быть, это хорошая новость, — возразила Верина. — Что, если все здравомыслящие республиканцы проголосуют за кандидата демократов, чтобы провалить Голдуотера?
— Будем надеяться.
Зазвонил телефон, и Джордж взял трубку параллельного аппарата на прикроватном столике. Он сразу узнал южный говор Скипа Диккерсона, который спросил:
— Ты видел результаты?
— Этот чертов Голдуотер победил, — сказал Джордж.
— Мы думаем, это хорошая новость, — донеслось на другом конце провода. — Рокфеллер, может быть, и победил нашего человека, но Голдуотер слишком консервативен. Джонсон утрет ему нос в ноябре.
— Люди Мартина Лютера Кинга тоже так думают.
— Откуда тебе известно?
Джордж слышал, что сказала Верина.
— Я поговорил кое с кем из них.
— Уже? Результаты только что сообщили. Ты что, в кровати с доктором Кингом?
Джордж рассмеялся.
— Не важно, с кем я в кровати. Что сказал Джонсон, когда ты сообщил ему результаты?
Скип немного помолчал.
— Тебе это не понравится.
— Но я должен знать.
— Он сказал: «Теперь я смогу победить без помощи этого коротышки». Извини, но ты сам напросился.
— Черт его дери.
Коротышка — это Бобби. Джордж сразу понял политический расчет Джонсона. Если бы Рокфеллер был его противником, Джонсону пришлось бы лезть из кожи вон, чтобы привлечь на свою сторону либерально настроенных избирателей, и если бы Бобби шел на выборы в одной упряжке с ним, ему было бы легче добиться этой цели. Но если бы ему пришлось бороться против Голдуотера, он мог бы автоматически рассчитывать на всех либерально настроенных демократов, а также многих республиканцев с либеральными взглядами. Наличие такой альтернативы гарантировало бы голоса белых представителей рабочего класса, большинство из которых были расистами. Поэтому ему больше не нужен был Бобби, и фактически он становился помехой.
— Извини, Джордж, — стал заканчивать Скип, — это реальная политика.
— Ясно. Я скажу Бобби. Хотя он, наверное, и сам догадался. Спасибо за информацию.
— Не стоит благодарности.
Джордж повесил трубку и сказал Верине:
— Джонсон уже не хочет идти на выборы в паре с Бобби.
— Ясное дело. Он терпеть не может Бобби и сейчас в нем уже не нуждается. Кого он возьмет взамен?
— Юджина Маккарти, Хьюберта Хамфри или Томаса Додда.
— А куда в таком случае девать Бобби?
— В этом-то и проблема. — Джордж встал и уменьшил звук телевизора до шепота, а потом вернулся в кровать. — Как министр юстиции Бобби бесполезен со времени убийства. Он продолжает вести тяжбу с южными штатами, которые не дают голосовать неграм, но он делает это без всякого интереса. Он перестал вести борьбу с организованной преступностью, а раньше он преуспел на этом поприще. Мы признали виновным Джимми Хоффу, а Бобби даже этого не заметил.
— Что тогда тебе остается делать? — спросила Верина со свойственной ей практичностью. Она была одной из немногих людей, которые, как Джордж, думали наперед.
— Уйти с работы.
— Ну, ты даешь!
— Полгода я болтался, как цветок в проруби. Больше не хочу. Если Бобби действительно вышел в тираж, я увольняюсь. Я восхищаюсь им, но я не собираюсь жертвовать своей жизнью ради него.
— Что ты будешь делать?
— Может быть, мне удастся получить хорошую работу в какой-нибудь юридической фирме в Вашингтоне. У меня за плечами трехгодовой опыт работы в министерстве юстиции, а это многого стоит.
— Негров не особенно берут на работу.
— Это верно, и многие фирмы даже не захотят пригласить меня на собеседование. Но другие могут взять на работу, чтобы только доказать: мол, мы либералы.
— Ты думаешь?
— Времена меняются. Линдон серьезно настроен на предоставление всем равных возможностей. Он направил Бобби записку, где отмечается, что в министерстве юстиции мало женщин-юристов.
— Отрадно слышать.
— Бобби рвал и метал.
— Так значит, ты будешь работать в юридической конторе?
— Если останусь в Вашингтоне.
— А если нет?
— Поехал бы в Атланту. Если я еще нужен доктору Кингу.
— Ты бы переехал в Атланту… — задумчиво сказала Верина.
— Да, может быть.
Они замолчали, глядя на экран. Ринго Старр заболел тонзиллитом, сообщил диктор. Джордж сказал:
— Если бы я переехал в Атланту, мы могли бы быть вместе все время.
Она замерла в задумчивости.
— Тебе хотелось бы этого? — спросил он ее.
Она ничего не отвечала.
Он знал почему. Он не сказал, как они будут вместе. Он не строил никаких планов на этот счет, но они подошли к тому моменту, когда должны были решать, жениться ли.