Граница вечности
Шрифт:
Эрик засмеялся.
— С цифрами? Кто, по-твоему, ты такой?
— Я ваш клиент, а вы мой антрепренер.
— Антрепренер? А устраивать-то нечего, ты, ничтожный тип. Ты был бабочкой-однодневкой. В нашем бизнесе таких полным-полно. Тебе повезло. Хэнк Ремингтон отдал тебе песню, но у тебя таланта нет. Все кончено, забудь это, возвращайся в школу.
— Я не могу вернуться в школу.
— Почему же? Тебе сколько лет? Шестнадцать? Семнадцать?
— Я проваливался на всех экзаменах.
— Иди работать.
— «Плам Нелли» будет одной из самых популярных групп в мире, и я стану музыкантом на всю оставшуюся жизнь.
— Мечтай дальше, сынок.
— Обязательно. — Дейв встал.
Он собрался уходить, как вспомнил об одной проблеме. Он подписывал контракт с Эриком. Если группа будет с успехом выступать, Эрик может потребовать проценты. Он сказал:
— Итак, Эрик, вы больше не являетесь антрепренером «Плам Нелли». Вы мне это хотите сказать?
— Аллилуйя! Наконец-то он понял!
— Тогда я забираю контракт.
У Эрика вдруг возникло подозрение.
— Что? Зачем?
— Контракт мы подписали в тот день, когда записывали балладу о любви. Вам он больше не нужен. Так ведь?
Эрик задумался.
— Почему ты хочешь забрать его?
— Вы только что сказали мне, что у меня нет таланта. Конечно, если вы предвидите большое будущее для группы…
— Не смеши меня. — Эрик взялся за телефонную трубку. — Черри, любовь моя, достань из папки контракт с «Плам Нелли» и отдай его юному Дейву, когда он будет выходить. — Он положил трубку.
Дейв взял деньги со стола.
— Один из нас дурак, Эрик, — сказал он. — Догадайтесь кто.
***
Валли нравился Лондон. Музыка там звучала повсюду: в фолк-клубах, клубах битников, драматических театрах, концертных залах, оперных театрах. Каждый вечер, когда группа «Плам Нелли» не выступала, он ходил куда-нибудь послушать музыку — иногда с Дейвом, иногда один, Время от времени он ходил на концерты классической музыки и улавливал новые аккорды.
Англичане были странными. Когда он говорил, что он немец, они всегда начинали говорить о Второй мировой войне. Они думали, что они выиграли войну, и обижались, когда он пытался объяснить, что это, собственно, Советы победили немцев. Иногда он говорил, что он поляк, только чтобы уйти от того же скучного разговора.
Но половина жителей Лондона были не англичане, а ирландцы, шотландцы, уэльсцы, выходцы из стран Карибского бассейна, индийцы и китайцы. Все наркодельцы когда-то жили на островах: таблетки для повышения тонуса продавали мальтийцы, торговцы героином были родом из Гонконга, марихуану можно было купить у ямайцев. Валли любил ходить в карибские клубы, где исполняли музыку с другим ритмом. В таких местах с ним пытались познакомиться многие девушки, но он всегда говорил им, что он помолвлен.
Однажды, когда Дейва не было дома, зазвонил телефон. Сняв трубку, Валли услышал:
— Могу ли я поговорить с Вальтером Франком?
Валли чуть было не ответил, что его дедушки нет в живых более двадцати лет, но, помолчав, сказал:
— Я Валли.
Звонивший перешел на немецкий.
— Говорит Енох Андерсон из Западного Берлина.
Енох Андерсон был датчанином-бухгалтером, который вел дела на фабрике Валлиного отца. Валли вспомнил лысого человека в очках и с шариковой авторучкой в нагрудном кармане пиджака.
— Что-нибудь произошло?
— С твоей семьей все в порядке, но я должен сообщить новость, которая огорчит тебя. Каролин и Алисе не дали разрешение эмигрировать.
Валли почувствовал себя так, словно его кулаком ударили под дых. Он тяжело опустился на стул.
— Почему? По какой причине?
— Правительство Восточной Германии не сообщает причину своего решения. Однако к ним домой приходил человек из Штази — Ганс Гофман, которого ты знаешь.
— Шакал.
— Он сказал им, что никто из них никогда не получит разрешение эмигрировать или совершить поездку на Запад.
Валли закрыл глаза рукой.
— Никогда?
— Это то, что он сказал. Твой отец просил меня сообщить это тебе. Я очень сожалею.
— Спасибо.
— Нужно ли что-нибудь передать твоей семье? Я по-прежнему езжу в Восточный Берлин раз в неделю.
— Пожалуйста, скажите, что я всех их люблю. — У Валли комок подступил к горлу.
— Очень хорошо.
Валли глотнул.
— И скажите, что когда-нибудь я обязательно увижусь со всеми ними. Я уверен в этом.
— Я все скажу им. До свидания.
— До свидания. — В полном отчаянии Валли повесил трубку.
Через минуту он взял гитару и сыграл небольшой аккорд.
Музыка успокаивала его. Абстрактная музыка: просто ноты и их композиция. Больше не было шпионов, предателей, полиции, стен.
Он запел: «Я скучаю по тебе, Алисия…»
* * *
Дейв был рад снова, что увидится с сестрой. Они встретились у ее агентства «Интернэшнл старз». На ней была темно-красная шляпа-котелок.
— Без тебя дома тоскливо, — сказала она.
— С отцом никто не ссорится? — с улыбкой спросил Дейв.
— Он так занят, после того как лейбористы победили на выборах. Он теперь член кабинета.
— А как ты?
— Снимаюсь в новом фильме.
— Поздравляю!
— Но ты уволил своего антрепренера.
— Эрик считал, что «Плам Нелли» — бабочка-однодневка. Но мы не сдаемся. Нам нужны новые концерты. Все, на что мы пока можем рассчитывать, — это несколько выступлений в «Джамп-клубе», а этого даже не хватит, чтобы заплатить за квартиру.
— Обещаю, что «Интернэшнл старз» пригласят вас, — сказала Иви. — Они согласились переговорить с тобой. Это все.
— Я знаю.
Но агенты не встречались с людьми только для того, чтобы сказать им «нет», полагал Дейв. И, кроме того, агентство хотело быть в хороших отношениях с Иви Уильямс, самой успешной молодой актрисой в Лондоне. Так что он питал радужные надежды.