Граница вечности
Шрифт:
— А что второе?
— Сообщайте нам сведения. — Камерон пытался не показывать, как он напряжен. Это была серьезная просьба, и Станислав мог отказаться. — Боевой порядок Советской армии и армий других стран Варшавского пакта: численность живой силы, танков, самолетов…
— Я знаю, что значит «боевой порядок».
— И их военные планы в случае кризиса.
Наступила долгая пауза, потом наконец Станислав сказал:
— Я могу добывать такие сведения.
— Отлично, — сказал Камерон, дав волю чувствам.
— И что я получу взамен?
— Я сообщу вам телефонный номер и условленное слово.
Вы должны воспользоваться им только в случае советского вторжения в Западную Европу. Когда вы позвоните по этому номеру вам ответит командующий высокого ранга, который говорит по-польски. Он будет разговаривать с вами как с представителем польского сопротивления советскому вторжению. Вы будете, исходя из практических целей, лидером свободной Польши.
Станислав задумчиво кивнул, но Камерон догадывался, что его собеседник думает о другом. После минутного молчания он сказал:
— Если я соглашусь, я отдам свою жизнь в ваши руки.
— Вы уже отдали, — сказал Камерон.
* * *
Бастующие на Гданьском судостроительном заводе придавали большое значение информированию мировых СМИ о своих действиях. Как ни странно, это был лучший способ дать знать о себе польскому народу. Польские СМИ подвергались цензуре, но сообщения западных газет подхватывало спонсируемое американцами радио «Свободная Европа» и транслировало на Польшу. Это был главный источник, из которого поляки узнавали правду о том, что происходит в их стране.
Лили Франк следила за событиями в Польше по западногерманскому телевидению, которое могли смотреть все в Восточном Берлине, если правильно сориентировать антенны.
К радости Лили, забастовка ширилась, несмотря на все усилия правительства остановить ее. Забастовку поддержали рабочие судостроительного завода Гдыни, в знак солидарности забастовали работники общественного транспорта. Они создали Межзаводской забастовочный комитет (МЗК) со штаб-квартирой на Судостроительном заводе им. Ленина. Его главным требованием было право создавать свободные профсоюзы.
Как многие в Восточной Германии, семья Франков живо обсуждала все это, сидя в гостиной на верхнем этаже своего дома в центре Берлина перед телевизором фирмы «Франк». В «железном занавесе» образовывалась дыра, и они охотно рассуждали, к чему это может привести. Если смогли подняться поляки, то, возможно, смогут и немцы тоже.
Польское правительство пыталось вести переговоры с каждым заводом в отдельности, предлагая щедрые прибавки к зарплате тем бастующим, кто отколется от МЗК и вернется на рабочие места. Но эта тактика провалилась.
За неделю триста бастующих предприятий присоединились к МЗК.
Шаткая польская экономика не могла выдержать этого. Правительство наконец признало реальность. Заместитель премьер-министра отправился в Гданьск.
Неделей спустя была достигнута договоренность. Бастующим предоставили право создавать свободные профсоюзы. Это был триумф, поразивший весь мир.
Если поляки смогли добиться свободы, будут ли немцы следующими?
* * *
— Ты все еще встречаешься с этой полькой? — спросил Кит у Камерона.
Тот ничего не ответил. Конечно, он продолжал встречаться с ней. Он был счастлив, как ребенок в кондитерской. Лидка охотно отдавалась ему, когда бы он только ни пожелал ее. До последнего времени немногим девушкам хотелось заниматься с ним любовью. «Тебе это нравится?» — спрашивала она, лаская его; и если он отвечал утвердительно, она допытывалась: «Тебе нравится это не очень, или очень, или до смерти?»
— Я же сказал тебе, что в твоей просьбе отказано, — продолжал Кит.
— Но вы не сказали почему.
Кит начинал злиться.
— Я так решил.
— Но разве это правильно?
— Ты сомневаешься в моем праве принимать решения?
— Нет, вы сомневаетесь в моей девушке.
Кит разозлился не на шутку.
— Ты думаешь, что взял меня за жабры, потому что Станислав не станет говорить ни с кем другим, кроме тебя?
Как раз так Камерон и думал, только не признавался вэтом.
— К Стасу это не имеет никакого отношения. Я не собираюсь бросать ее без причины.
— Я могу выгнать тебя.
— И все равно я не откажусь от нее. Собственно… — Камерон помедлил. Слова, пришедшие ему на ум, не вязались с его планами. Но он все-таки произнес их: — Собственно, я надеюсь жениться на ней.
Кит сменил свой тон.
— Камерон, — сказал он, — может быть, она не агент СБ, но она все равно может иметь скрытый мотив, чтобы спать с тобой.
Камерон вскипел:
— Если это не имеет отношения к разведке, это не имеет никакого отношения к вам.
Кит стоял на своем, говоря мягко, словно стараясь не задеть чувства Камерона.
— Многие польские девушки хотели бы поехать в Америку, как ты знаешь.
Камерон знал, и эта мысль давно приходила к нему. Он удивился и обиделся, что Кит сказал это.
— Я знаю, — проговорил он с каменным лицом.
— Извини меня, но она по этой причине может водить тебя за нос. — Выдвинул последний довод Кит. — Ты задумывался над такой возможностью?
— Да, задумывался, — проговорил Камерон. — А мне все равно.
* * *
В Москве стоял большой вопрос, вводить ли войска в Польшу.