Граница вечности
Шрифт:
Но сейчас был момент тишины и спокойствия, когда нет ничего срочного. Послеполуденный свет падал на две склоненные над пазлом головы. Джек будет красивым, подумал Джордж. Высокий лоб, широко расставленные глаза, прелестный носик, чуть припухлые губы, аккуратный подбородок — все в пропорции. По выражению лица виден его характер. Сейчас он полностью поглощен мыслительным процессом. А то вдруг, когда он или Мария правильно ставит фрагмент, лицо его озаряется радостной улыбкой. Джордж никогда не видел ничего более очаровательного и трогательного, чем это — как развивается сознание его ребенка, как он усваивает новые понятия, числа и буквы, как он знакомится с механическими устройствами, людьми и социальными группами. Чудом казалось видеть, как Джек бегает, прыгает, бросает мяч, но еще больше Джордж поразился напряженной умственной сосредоточенности, отразившейся на лице сына. От этого на глаза Джорджа навернулись слезы гордости и благоговейной признательности.
Он был признателен и Марии. Она навещала их примерно раз в месяц, всегда с подарком, всегда проводила время со своим крестником, читая ему, что-то рассказывая или играя с ним. Мария и Джеки привносили стабильность, утраченную из-за развода родителей. Уже прошел год, как Джордж ушел из их общего дома. Джек больше не плакал, проснувшись среди ночи. Он привыкал к новому образу жизни, хотя Джордж не мог не сознавать возможные долгосрочные последствия.
Они закончили собирать пазл и позвали бабушку Джеки полюбоваться законченной работой. Потом она повела Джека на кухню, чтобы дать ему молока с булочкой.
Джордж сказал Марии:
— Спасибо за все, что ты делаешь для Джека. Ты величайшая из крестных на свете.
— Это не жертва, — отозвалась она. — Для меня радость общаться с ним.
Марии в следующем году должно было исполниться пятьдесят лет. У нее никогда не будет своих детей. У нее были племянницы и племянники в Чикаго, но объектом ее материнской любви был Джек.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — добавила Мария. — Что-то важное.
Она встала и закрыла дверь в гостиную. Джордж настороженно смотрел на нее.
Она снова села и сказала:
— Это по поводу позавчерашнего взрыва в Бейруте.
— Это ужасно, — заметил Джордж. — Восемьдесят человек убито и двести ранено, в основном женщины и девочки.
— Бомбу подорвали не израильтяне.
— А кто же?
— Мы.
— О чем ты говоришь?
— Это была контртеррористическая акция по инициативе Рейгана. Осуществили ее ливанские националисты, но их готовило финансировало и контролировало ЦРУ.
— Господи. Но президент по закону обязан сообщать моей комиссии о тайных операциях.
— Думаю, ты сможешь выяснить, кто проинформировал председателя и его заместителя.
— Это ужасно, — сказал Джордж. — Но ты говоришь с полной уверенностью.
— Мне дал знать об этом кое-кто из высоких чинов в ЦРУ Многие старейшие сотрудники управления были против всей этой программы. Но президент настоял на ней, и Билл Кейси дал ей ход.
— Как такое им взбрело в голову? — поразился Джордж. — Они совершили массовое убийство.
— Им хотелось во что бы то ни стало положить конец похищениям. Они думают, что за этим стоит Фадлалла. Они пытались убрать его.
— И они облажались.
— Вот и хорошо.
— Это надо предать гласности.
— Я об этом и думаю.
Вошла Джеки.
— Наш молодой человек готов ехать к своей маме.
— Сейчас поедем. — Джордж встал. — Хорошо, В сказал он Марии. — Я займусь этим.
— Спасибо.
Джордж сел с сыном в машину и медленно поехал по пригородным улицам к Верине домой. Бронзовый «кадиллак» Джаспера Мюррея стоял на подъездной дорожке рядом с красным «ягуаром» Верины. Если Джаспер был там, то очень кстати.
Верина вышла открывать дверь в черной майке без рукавов и линялых голубых джинсах. Джордж вошел, и Верина повела Джека в ванную. Джаспер вышел из кухни, и Джордж сказал ему:
— Надо поговорить. Не возражаешь? — Джаспер настороженно посмотрел, но сказал:
— Конечно, нет.
— Пойдем… — Джордж чуть не сказал «в мой кабинет», но потом спохватился: — В кабинет.
— Пойдем.
Джордж с болью в сердце увидел, что пишущая машинка Джаспера стоит на его старом письменном столе, а рядом с ней стопка справочных книг, которые могут понадобиться журналисту: «Кто есть кто в Америке», «Атлас мира», «Энциклопедия». «Альманах американской политики».
В небольшом кабинете стояло одно кресло. Никто не хотел садиться на стул, стоящий за столом. После неловкой заминки Джаспер выдвинул стул из-за стола и поставил его напротив кресла, и они оба сели.
Джордж рассказал, что он услышал от Марии, не упомянув ее имени. Пока он говорил, в голове у него крутился вопрос, почему Верина предпочла Джаспера ему. По мнению Джорджа, Джаспер обладал корыстной безжалостностью эгоиста. Джордж задал этот вопрос своей матери, и она ответила: «Джаспер — телезвезда. Отец Верины кинозвезда. Она семь лет работала у Мартина Лютера Кинга, который был звездой движения за гражданские права. Как знать, может быть, она хочет, чтобы ее мужчина также был звездой».
— Это динамит, — проговорил Джаспер, когда Джордж ему все рассказал. — Ты уверен в своем источнике?
— Он такой же, как и источник информации, которую я тебе давал. Абсолютно надежный.
— Тогда выходит, что Рейган совершил массовое убийство.
— Да, я знаю, — сказал Джордж.
Глава пятьдесят восьмая
В то воскресенье, когда Джеки, Джордж, Мария и маленький Джек были в церкви и пели «Мы соберемся у реки», в Москве умер Константин Черненко.
Это случилось вечером в двадцать минут восьмого по московскому времени. Димка и Наталья находились дома, ели за ужином фасолевый суп с дочерью Катей, школьницей пятнадцати лет, и Димкиным сыном Гришей, студентом университета двадцати одного года. В семь тридцать зазвонил телефон. Наталья взяла трубку. Как только она сказала «Алло, Андрей», Димка догадался, что случилось.
Черненко умирал с тех пор, как он стал руководителем всего тринадцать месяцев назад. Сейчас он лежал в больнице с циррозом и эмфиземой. Вся Москва с нетерпением ждала, когда он скончается. Наталья подкупила Андрея, брата милосердия в больнице, чтобы он позвонил ей, как только Черненко испустит дух. Сейчас она повесила трубку телефона и подтвердила это.