Граница вечности
Шрифт:
Кто откажется?
— Конечно.
Она встала. Дайкири ударил в голову, и на какое-то мгновение она почувствовала головокружение, но потом оно прошло.
Президент вышел через боковую дверь, и она последовала за ним.
— Раньше это была спальня для гостей, но миссис Кеннеди переделала ее в столовую, — сказал он.
Стены были обклеены обоями с изображением батальных сцен войны за независимость. Квадратный стол посередине слишком мал для этой комнаты, подумала Мария, а канделябр слишком велик для стола. Но еще одна мысль не оставляла ее: я одна с президентом в жилых комнатах Белого дома — я, Мария Саммерс!
Он улыбнулся и посмотрел ей в глаза,
— Что скажете? — спросил он, словно не мог принять решение, не услышав ее мнения.
— Мне нравится, — ответила она, сожалея, что ей в голову не пришел более умный комплимент.
— Сюда, пожалуйста. — Он повел ее обратно через Западную гостиную и к противоположной двери. — Это спальня миссис Кеннеди, — пояснил он и закрыл за собой дверь.
— Красиво, — тихо сказала она.
Напротив двери были два высоких окна со светло-синими занавесками. Слева от Марии находился камин, и на расстеленном перед ним ковре с таким же синим рисунком стояла кушетка. Над каминной полкой в рамках висели рисунки, выполненные со вкусом и изяществом, под стать Джеки. Покрывала и полог над кроватью были в тон с занавесками, как и скатерть на круглом столике в углу. Мария никогда не видела подобной комнаты даже в журналах.
Но почему он сказал, думала она, что это спальня миссис Кеннеди? Он что — не спал здесь? Двуспальная кровать имела две раздельные половины, и Мария вспомнила, что президент должен был спать на твердом матрасе из-за проблемы со спиной.
Он подвел ее к окну. Вечерний свет заливал южную лужайку и фонтан, в котором иногда плескались дети Кеннеди.
— Как красиво, — сказала Мария.
Он положил ей руку на плечо. Он впервые прикоснулся к ней, и она немного затрепетала от волнения. Она чувствовала аромат его одеколона настолько близко от себя, что могла уловить запах розмарина и мускуса в цитрусовом благоухании. Он посмотрел на нее с легкой улыбкой на губах, таившей в себе столько очарования.
— Это сугубо личная комната, — чуть слышно произнес он.
Она посмотрела ему в глаза.
— Да, — прошептала она.
Она прониклась глубоким чувством близости к нему, словно знала его всю жизнь, словно твердо знала, что может довериться ему и безгранично любить его. Мимолетное чувство вины перед Джорджем Джейксом захлестнуло ее. Но Джордж даже не пригласил ее на свидание, и она отбросила мысли о нем.
Президент положил вторую руку ей на другое плечо и слегка подтолкнул назад. Когда ее ноги коснулись кровати, она села.
Он продолжал подталкивать ее, пока ей не пришлось опереться на локти. Все еще глядя ей в глаза, он начал расстегивать ее блузу. На мгновение в этой несказанно изысканной комнате ей стало стыдно за дешевые пуговицы золотистого цвета. Потом он положил руки на ее груди.
Ей вдруг стал мешать ее нейлоновый бюстгальтер, который препятствовал соприкосновению их тел. Она быстро расстегнула оставшиеся пуговицы, сняла блузу, завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер и отбросила его в сторону, Кеннеди восхищенно посмотрел на ее груди и взялся за них мягкими руками, сначала поглаживая их, а потом крепко сжав.
Он провел рукой вверх по ее бедру под плиссированной юбкой и снял трусики. Она пожалела, что забыла подстричь волосы на лобке, как у Дженни и Джерри.
Он тяжело дышал, и она тоже. Он расстегнул брюки, сбросил их и лег на нее.
Неужели это всегда делается так быстро? Она не знала.
Он медленно вошел в нее. Почувствовав сопротивление, остановился.
— Ты раньше не занималась этим? — с удивлением спросил он.
— Нет.
— Все хорошо?
— Да. — Ей было не только хорошо. Она чувствовала себя счастливой, полной страстного желания, вожделения.
Он с осторожностью надавил сильнее. Что-то поддалось натиску. Она почувствовала острую боль и, не сдержавшись, вскрикнула.
— Все хорошо?
— Да. — Она не хотела чтобы он останавливался.
Он продолжал с закрытыми глазами. Она смотрела на его лицо, сосредоточенное и улыбающееся от удовольствия. Потом он вздохнул с наслаждением, и все было кончено.
Он встал, натянул брюки и, улыбнувшись, сказал:
— Ванная там. — Он показал на дверь в углу и был таков.
Мария вдруг растерялась, продолжая лежать обнаженной на кровати. Потом она быстро встала, схватила свою блузу и бюстгальтер, наклонилась, чтобы подобрать трусики, и побежала в ванную.
Она посмотрела в зеркало и проговорила:
— Что произошло?
Я потеряла девственность, подумала она. Я была близка с замечательным человеком. Президентом Соединенных Штатов. И я счастлива.
Она оделась и поправила свой макияж. К счастью, ее волосы не растрепались.
Это ванная комната Джеки, виновато подумала она, и вдруг ей захотелось уйти.
В спальне никого не было. Она подошла к двери, потом обернулась и посмотрела на кровать.
Ей припомнилось, что он ни разу не поцеловал ее.
Она вернулась в Западную гостиную. Президент сидел там один, положив ноги на кофейный столик. Дейв и девушки ушли, оставив после себя поднос с пустыми стаканами и недоеденную закуску. Кеннеди держался непринужденно, будто ничего особенного не произошло. Что это для него — обычное занятие?
— Может быть, вы чего-нибудь поедите? — спросил он. — Кухня рядом.
— Нет, спасибо, мистер президент.
Она подумала: он только что обладал мной, а я продолжаю называть его мистер президент.
Он встал.
— У Южного портика ждет машина. Вас отвезут домой, — сказал он.
Он проводил ее до лифта.
— Все хорошо? — спросил он третий раз.
— Да.
Подъехал лифт. Она подумала, поцелует ли он ее.
Он не поцеловал. Она вошла в лифт.
— Доброй ночи, Мария, — сказал он.
— Доброй ночи, — сказала она, и дверь закрылась.
* * *
Лишь спустя неделю у Джорджа появилась возможность сказать Норин Латимер, что их роман закончился.