Граница вечности
Шрифт:
Все, что приходило ему на ум, звучало грубо. Неужели нельзя объясниться как-нибудь деликатнее? Вероятно, нет. Что, если выложить напрямую? Я встретил другую девушку, и я по-настоящему люблю ее…
Это еще хуже.
В конце дня Хрущев решил, что Президиум должен продемонстрировать добрую волю перед всем миром, коллективно отправившись в Большой театр на «Бориса Годунова» с американским певцом Джеромом Хайнсом в главной роли. Помощников пригласили также. Димка считал, что это глупая затея. Бессмысленно кого-либо водить за нос. В то же время он даже обрадовался, что может не встречаться с Ниной, чего ему совсем не хотелось.
Он позвонил ей на работу и застал ее на месте, до того как онаушла домой.
— Сводня у меня ничего не получится, — сказал он. — Мне нужно идти в Большой с боссом.
— Ты можешь отказаться? — спросила она.
— Ты шутишь? Тот, кто работал с первым секретарем, скорее откажется идти на похороны матери, чем позволит себе ослушаться.
— Я хочу увидеться с тобой.
— Об этом не может быть и речи.
— Приезжай после оперы.
— Будет поздно.
— Не важно когда, приезжай ко мне. Я буду ждать хоть всю ночь.
Эта необычная настойчивость озадачила его. Она почти умоляла его, что было не похоже на нее.
— Что-то случилось?
— Мне нужно кое о чем поговорить с тобой.
— О чем?
— Скажу при встрече.
— А сейчас не можешь?
Нина повесила трубку.
Димка надел пальто и пошел в театр, находивший в двух шагах от Кремля.
Почти двухметрового роста, в шапке Мономаха, украшенной крестом, Джером Хайнс выглядел величественно. Его удивительно мощный бас заполнял театр, отчего акустическое пространство словно сжалось. Тем не менее Димка с трудом высидел оперу Мусоргского, мало что слыша и почти не воспринимая происходящее на сцене. Все время он только и думал о том, как американцы ответят на мирное предложение Хрущева и как Нина отреагирует на окончание их романа.
Когда наконец Хрущев пожелал всем спокойной ночи, Димка пошел пешком на квартиру девушек, которая находилась в двадцати минутах ходьбы от театра. По дороге он пытался догадаться, о чем Нина хочет поговорить с ним. Возможно, она собирается положить конец их отношениям — это было бы очень кстати. Может быть, ей предложили повышение по службе, что вызывало необходимость переезда в Ленинград. Она могла встретить кого-нибудь, как и он, и решила, что это ее избранник. Или она заболела какой-то неизлечимой болезнью, так или иначе связанной с таинственными причинами, по которым она не может забеременеть.
Все это было Димке на руку, чему он мог только радоваться, вероятно, даже, к своему стыду, неизлечимой болезни.
Нет, спохватился он, я вовсе не желаю ей смерти.
Нина, как и обещала, ждала его.
Она была в зеленом шелковом халате, словно готовилась ложиться спать, но волосы уложены и на лице несмытая косметика Она поцеловала его в губы, он ответил на ее поцелуй, и сердцеу него защемило от стыда. Он предавал Наталью, наслаждаясь этим поцелуем, и предавал Нину, думая о Наталье. Двойная вина отозвалась болью в желудке.
Нина налила стакан пива, и он нетерпеливо выпил половину, чтобы хмель хоть чуточку ударил в голову.
Она села рядом с ним на диван. Он с уверенностью подумал, что под халатом у нее ничего нет. В глубине у него шевельнулось желание, и образ Натальи перед его мысленным взором начал понемногу рассеиваться.
— Мы пока не воюем, — сказал он. — Вот этой новостью я могу с тобой поделиться. А ты какой?
Нина забрала у него стакан с пивом и поставила на кофейный столик, а потом взяла его руку.
— Я беременна, — проговорила она.
Димка почувствовал себя так, словно его ударили кулаком. Он уставился на нее, совершенно сбитый с толку.
— Беременна, — тупо повторил он.
— Два месяца с небольшим.
— Ты уверена?
— У меня уже два месяца не было менструации.
— И все же…
— Смотри. — Она распахнула халат и показала груди. — Они набухли.
Да, набухли, убедился он, почувствовав желание и смятение.
— И они болят. — Она запахнула халат, но не плотно. — Курение вызывает у меня тошноту. Черт возьми, я чувствую, что беременна.
Этого не могло быть.
— Но ты говорила…
— …что не могу иметь детей. — Она отвернулась. — Так мне сказал врач.
— Ты ходила к нему?
— Да. Это подтвердилось.
С недоверием Димка спросил:
— Что он говорит сейчас?
— Что это чудо.
— Врачи не верят в чудеса.
— Я тоже так думала.
Димка попытался остановить кружение комнаты вокруг него. Он с усилием проглотил слюну и постарался взять себя в руки. Он должен быть практичным человеком.
— Ты не хочешь выходить замуж, как и я чертовски не хочу жениться, — заговорил он. — Что ты собираешься делать?
— Ты должен дать мне деньги на аборт.
Димка снова сделал глотательное движение.
— Хорошо. — В Москве аборт можно было сделать без проблем, но не бесплатно. Димка стал думать, как достать деньги. Он собирается продать свой мотоцикл и купить подержанную машину. Если отложить это, то можно будет выкрутиться. Он мог бы попросить в долг у деда с бабушкой. — Я дам деньги.
Она сразу пошла на уступку.
— Заплатим пополам. Мы сделали эту малышку вместе.
Димку вдруг захлестнули другие чувства. Очевидно, из-за того, что она произнесла слово «малышка», в нем все перевернулось. Он представил, что держит на руках младенца, смотрит, как ребенок делает первые шаги, учит его читать, отводит его в школу.
— Ты уверена, что хочешь сделать аборт? — спросил он.
— А ты что чувствуешь?
— Мне как-то очень не по себе. — Он задавался вопросом, почему так. — Я не думаю, что это грех или что-то в этом роде. Я вдруг представил себе малышку. — Он не мог понять, отчего появились такие чувства. — Мы могли бы отдать его на воспитание.