Граница земли

Пол Фредерик

–  Как… как долго?..

–  Я не знаю! У меня слишком мало фактов! Я не знаю, какое количество озона вступило в реакцию, а даже если бы и знала-не знаю, сколько времени займет естественный процесс восстановления. Прежде такого никогда не случалось, и это не та вещь, которую можно проверить в лаборатории. Недели? Месяцы?.. Я просто не знаю! А есть еще одно…

Она заколебалась.

–  Что - еще одно?
– спросил Блюстоун, чувствуя, что его нервы натянуты до предела.

–  Я не уверена в этом, но… Ведь если весь этот углерод вступит в реакцию с озоном, наверно, в атмосфере увеличится содержание двуокиси углерода? Мне нужно это просчитать. Но с увеличением содержания двуокиси углерода в атмосфере может наступить глобальное потепление. А это может продолжаться довольно долго, и трудно предсказать, что это принесет Земле, какие климатические изменения…

–  Мне не кажется, что я стал бы возражать против более теплых зим в Колорадо, - проговорил Блюстоун, пытаясь представить себе, хотя бы отчасти, описанное девушкой будущее.

–  А как насчет более теплых зим на полюсах? Возможности таянья полярных ледяных шапок? Как насчет того, чтобы в море прибавилось штормов, Ньют? Атмосфера - тонкий прибор, чье действие зависит от тепла. Чуть жарче - и увеличиваются шансы формирования штормовых фронтов; возможно, более сильных, чем прежде…

Она умолкла, уставившись невидящим взглядом в стену.

Стук в дверь возвестил о том, что принесли их обед. Два официанта с нашивками Крыла Мира на куртках вкатили столик на колесах, сервированный на двоих. Они расставили тарелки, сняли крышки с блюд и исчезли, не проронив ни слова.

Обед состоял из великолепно приготовленного из парного молодого мяса ростбифа, жаренной в масле брокколи и двух огромных печеных картофелин - по одной на каждого. Блюстоун посмотрел на еду с явным неудовольствием.

–  Похоже, я потерял аппетит, - пожаловался он.

–  Ешь, - приказала Джуди и сама взялась за нож и вилку.
– Если ты этого не сделаешь, то вскоре можешь пожалеть об этом.

–  Ты серьезно? Что ты этим хочешь сказать?

–  Я хочу сказать, - ответила Доктор Джуди Роско, уже принявшаяся за еду, - что, если я не ошибаюсь, ожог кожи - не худшее проявление всего этого. Это же ультрафиолетовое излучение вскоре убьет растительность. Ешь сейчас все, что сможешь достать, потому что может прийти время, когда ничего этого больше не будет.

Часом позже Ньют Блюстоун ворочался в своей кровати; он мучительно хотел заснуть, но сон не шел к нему.

Дело было не в том, что постель была хоть сколько-нибудь неудобной; нет. Как личный секретарь и летописец самого Лорда Кваггера, Блюстоун делил с Джуди Роско и пятью-шестью другими привилегированными личностями в Доме Кваггера роскошный уровень высших чинов, имеющих собственную кухню, сауну, бассейн и прочее такое. Правда, в его комнате не было окон, как не было их ни в одной комнате, ни в одном зале Дома Кваггера, но во всех остальных отношениях его апартаментам мог бы позавидовать даже миллионер.

А все это принадлежало ему до тех пор, пока он находился в милости у Кваггера. Ни минутой дольше.

Блюстоун взбил подушку, пытаясь поудобнее устроить голову. Недовольная правая рука Лорда Кваггера! Он никогда не думал о такой карьере для себя…

Было время, когда Ньютон Блюстоун был подающим большие надежды создателем видеопортов. Не самым известным в мире, нет. Разумеется, не самым высокооплачиваемым. Но его звезда только восходила, и будущее рисовалось в самых радушных красках.

Потом был этот звонок от одной из его агентов.

«Доктор Саймон Мак-Кен Кваггер, - задыхаясь, проговорила она, - Мак-Кен, Ньют! Он хочет, чтобы его жизнь была описана и задокументирована, и он хочет, чтобы это сделал ты. Отправляйся в Колорадо; билеты будут ждать тебя в аэропорту!»

А потом было его первое посещение Дома Кваггера.

Он, конечно, ожидал увидеть роскошное жилище мультимиллионера. Саймон Мак-Кен Кваггер был одним из «Маков» консорциума Пан-Мак, союза тех людей, которым принадлежала половина мира. Он был подлинным членом семьи Мак-Кенов, хотя и по материнской линии; можно было быть уверенным, что его жилище окажется роскошным, если не ошеломляюще великолепным. Но Блюстоун не ожидал такого. Он не представлял себе, что Саймон Кваггер мог взять старинный штаб Североамериканских Сил Противовоздушной Обороны, располагавшийся в горе Шейенн, и превратить его в свой собственный роскошный и полностью защищенный оплот.

А потом Блюстоун встретил самого Кваггера. Не просто Кваггера. Даже не Доктора Кваггера. В Доме Кваггера к нему обращались не иначе как «Лорд Кваггер», и его мажордом долго внушал Блюстоуну, что об этом нельзя забывать ни на минуту.

Сам Кваггер вроде бы отказывался от такого титула.

–  Моим верным слугам нравится называть меня так; это их забавляет, - говорил он, сверля Блюстоуна своими поросячьими глазками. Однако это вовсе не значило, что он предлагал Блюстоуну забыть о его титуле.

Единственно, во что он посвятил молодого человека, был его план.

–  Наша семья, Мак-Кены, - говорил он, хитро поглядывая на Ньютона, - сделала быльше для человечества, чем какая-либо другая за всю историю Земли. Больше, чем Адамсы, Рокфеллеры или Габсбурги. Мак-Кены превзошли их всех. Даже самые незначительные члены семьи, такие, как мой глупый двоюродный дед, истративший все свое состояние на создание этих нелепых подводных городов. Мы заставили планету расцвести!

И в первую очередь, это означало процветание самих Мак-Кенов, подумал Блюстоун. Их захватническая политика эксплуататоров сделала семью неправдоподобно богатой. Но большинство прочих обитателей империи Пан-Мак расплачивались за это, чтобы уравновесить доходы семьи.

–  Однако, - продолжал Кваггер, жестом отсылая необыкновенно красивую служанку в облегающем платье, предлагавшую ему вина, - представления о нашей семье несколько искажены. Мир не знает правды о нас, мистер Блюстоун - могу я называть вас просто Ньют? А потому я хочу, чтобы вы поведали всему миру удивительную историю семьи Мак-Кенов.

–  Строго говоря, мистер… э-э… я хотел сказать, Лорд Кваггер, моя специальность - беспристрастное документирование…

–  Но, разумеется, вы и должны быть беспристрастным!
– воскликнул Кваггер, растянув в улыбке пухлые розовые губы.
– Никто и не требует от вас ничего другого. Я хочу, чтобы вы немедленно приступили к своей работе. На нашу семью несправедливо нацепили позорный ярлык - и все эти глупые типы из «морской» ветви нашей семьи. Они называют нас «плохими Мак-Кенами».