Граница земли

Пол Фредерик

И знающая все способы захватить и удержать эту власть.

Глава 12

Когда охранники Пан-Мака влетели в подвал-тюрьму, Рон Трегарт спал.

–  Поднимайтесь!
– орали они, щедро раздавая пинки и тычки спящим пленникам.
– Порднимайтесь, шевелитесь, нечего тут разлеживаться! Довольно вы тут бездельничали!

Трегарт поднялся и выпрямился, щурясь от яркого света, падавшего в камеру из коридора.

–  Что это, Капитан?
– хрипло прошептала Джилл Даннер, стоявшая на коленях на полу позади него.

–  Лучше встань, - посоветовал Трегарт, взглянув сверху вниз на своего помощника.

Джилли Даннер переносила заключение не хуже любого мужчины, но на всех оно сказалось равно тяжко. Сейчас все пленники мучительно щурили глаза от неожиданно яркого света. В огромной общей камере света не было много дней, а может, и недель; Трегарт уже давно потерял счет времени. В первые несколько дней он мог еще отмерять время по тому, как им выдавали еду. Иногда их даже кормили горячим, и тогда можно было определить время суток, потому что завтраки всегда были завтраками - подгорелый хлеб, который здесь называли «тостами» и жиденькая каша, а иногда и кофе, если это можно так назвать; в остальное время им выдавали некоторое подобие жаркого. Потом вместо жаркого им стали выдавать суп, и кроме супа им уже ничего не давали. Потом отключили свет; все, что сказали им охранники, что нет смысла тратить драгоценную электроэнергию на преступников, а суп стали давать реже. И теперь это была жиденькая похлебка, зачастую холодная.

Охранник в форме Флота Мира замахнулся своей дубинкой на Джилл Даннер, но Трегарт успел дернуть ее в сторону, и удар пришелся мимо.

–  Всем выйти!
– взревел представитель Пан-Мака.
– Пришло время вам, ублюдки, браться за работу!

–  За какую работу?
– спросил Трегарт. Единственным ответом ему была злая усмешка и презрительное:

–  Ты, вонючка.

Трегарт спорить не стал; он знал, что для всех них это было, увы, справедливо: запах от них шел скверный. Сорок один заключенный содержался в одной комнате, и Трегарт не смог припомнить, когда им последний раз давали достаточно воды, чтобы хотя бы умыться.

Поддерживая одной рукой свою помощницу, Трегарт присоединился вместе с ней к остальным заключенным, которые начали медленно покидать камеру, щурясь и часто моргая на ярком свету коридоров.

Он огляделся по сторонам, пытаясь вспомнить, как выглядело это место, когда его привели сюда. Это не была настоящая тюрьма, это был какой-то подземный склад или убежище, построенное одним из толстяков Мак-Кенов еще в те безумные времена международной напряженности, когда не исключена была возможность ядерной войны в целях выяснения какого-нибудь спора о границах. Трегарт мог ясно припомнить, что когда его сюда привели, склады продовольствия были полны. Теперь вся еда исчезла. Чем ближе они . поднимались к поверхности, тем чаще он слышал стоны, а иногда ему удавалось разглядеть ряды коек с забинтованными людьми на них. Возможно, это были раненые. Но откуда тогда, что могло произойти? Может, за то время, что они провели в тюрьме, произошла война? А если так - то война между кем и кем? И были ли в это втянуты подводные города? И - и что с Грациэлой…

Он снова попытался прогнать прочь эти мысли, как это было уже тысячу раз за то время, что он провел в заключении.

Когда они достигли поверхности, он тут же позабыл обо всех прежних тревогах. Он стоял, пораженный ужасом, с остальными пленниками, по-одному протискивавшимися наружу, под жестокие жгучие лучи солнца.

–  Что произошло?
– прошептала Джилл Даннер. Позади них глухо заговорил М'Бора Сам, моряк из

Сити Пан-Негра:

–  Значит, это правда. Это озоновое лето, и все сожжено! Что бы ни случилось, выглядело это скверно. Земля вокруг тюрьмы была прежде похожа на парк - теперь это более походило на парк, скажем, в Хиросиме в давние времена, сразу после того, как на город сбросили первую ядерную бомбу. Деревья были мертвы. Трава и цветы исчезли. Нигде, куда бы ни падал взгляд, нельзя было увидеть ни клочка зелени. И яростные беспощадные лучи солнца продолжали

жечь уже и без того спекшуюся безжизненную землю.

–  Стоять!
– скомандовали охранники.

Колонна пленных остановилась. Вдоль крытой колоннады в тени, но при этом в огромных солнечных очках - по направлению к ним шагал тонкий высокий юноша с платиновым значком офицера. Стража встала по стойке смирно. Офицер кривой усмешой оглядел их, потом поднялся на возвышение, разглядывая пленных.

Было ясно, что зрелище, представшее его глазам, не доставляет ему удовольствия. Он заговорил с неприкрытым презрением в голосе:

–  Я - Лейтенант Марутиак. Запомните, вы все здесь отныне официально отданы в распоряжение Силам Мира под командой Генерала Маркуса Мак-Кена. Вам все это долго сходило с рук, покуда невинные жители города, поместившие вас в тюрьму, дабы наказать вас за ваши преступления, рисковали своей жизнью каждый день, чтобы прокормить вас! Теперь настала ваша очередь. Вы будете заниматься уборкой урожая - того, что еще остался после начала этого озонового ада. Работайте усердно! Попытайтесь этим оправдать свое существование! Заплатите свой долг Консорциуму Пан-Мак - потому что тот, кто не работает, не вправе есть.

Им пришлось отойти в сторону: прибыл автомобиль медицинской лэмощи. Человек в белом костюме и белых перчатках, в белой шляпе с широкими полями выпрыгнул из кабины водителя. Он повернулся к пленникам - глаза его были защищены темными стеклами очков - потом помахал рукой водителю; тот медленно дал задний ход и пятился до тех пор, пока задние двери машины не оказались в тени под защитой козырька крыши.

Из коридоров госпиталя-тюрьмы-склада появились измученные санитары и начали выносить из машины пациентов. Врач - в такой же широкополой шляпе и в темных очках, несмотря на то, что держался в тени, останавливал каждые носилки, чтобы за минуту осмотреть пациента, а потом дать знак нести его дальше. Некоторые пострадавшие стонали, как и пациенты внизу, некоторые только конвульсивно вздрагивали от боли. Когда врач взглянул на одного из них - этот, в отличие от прочих, не шевелился, - он только покачал головой:

–  Этот мертв. Снимите бинты.

Один из санитаров опустил носилки неподалеку от Трегарта и медленно, утомленно принялся разбинтовывать его. Трегарт с ужасом увидел распухшее лицо умершего с туго натянутой кожей, цветом напоминавшей панцирь вареного рака. Его убило солнце.

–  Теперь ты видишь, что они имеют в виду, говоря об озоновом лете, - с горечью прошептал М'Бора Сам.
– Но я и подумать не мог, что это будет так!

–  Тихо, вы там!
– оборвал его командир из Пан-Маков.
– Охрана! Первую десятку пленных - в машину; им пришло время поработать!

Поскольку Трегарт стоял ближе всех к машине, его загнали внутрь одним из первых; прямо за ним шел М'Бора Сам. Трегарт задержался, сдерживая напор пленных, и крикнул:

–  Джилли! Иди сюда! Нам нужно держаться вместе! Но она стояла слишком далеко; охранник уже собрался отвесить ей удар дубинкой, и она остановилась.

–  Все в порядке, Капитан, - крикнула она в ответ.
– Я буду в следующей партии!

Двери машины захлопнулись, она тронулась с места. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Трегарт едва мог дышать жарким смрадным воздухом; но тут он ощутил на своем плече руку М'Бора Сама.

–  С ней все будет в порядке, Трегарт, - сказал подводник.

–  Я надеюсь, - пробормотал Трегарт.
– Как бы то ни было, я уверен, что скоро снова увижу ее.

Но он и сам не верил в свои слова - и был в этом прав. Он больше никогда не видел Джилл Даннер.

Пленные платили свой «долг» тому государству, которое бросило их в тюрьму без суда и следствия, тем, что перекапывали выжженную, спекшуюся, твердую, как камень, землю на полях в поисках клубней картофеля, моркови, свеклы - словом, всего, что было съедобного под коркой мертвой земли.