Границы бесконечности. Братья по оружию
Шрифт:
— Боюсь, у меня не так наметан глаз на технику, как у тебя, Джориш.
Молодой барон удостоил офицеров кивка и, не обращая внимания на ответный поклон Майлза, вгляделся в обитательницу антигравитационного пузыря.
— Мои агенты не преувеличили ее чар.
Фелл сдержанно улыбнулся. Николь, с минуту назад отлетевшая в глубь шара, сейчас плавала за своим инструментом, хлопоча над настройкой. Ее глаза тревожно взглянули на Риоваля и снова вернулись к цимбалам, словно музыка могла воздвигнуть между ними какую-то магическую стену.
— Не попросишь ли ты
— Да, милорд, — отозвался высокий голос из радиобраслета. — Говорит Дим, управляющий отделом сбыта. Возникла небольшая проблема. Эта тварь, которую нам продал дом Бхарапутра, искалечила покупателя.
Скульптурные губы Риоваля раздвинулись в свирепом оскале.
— Я же велел приковать ее дюросплавом.
— Мы так и сделали, милорд. Цепи выдержали, но она вырвала болты из стены.
— Парализуйте ее.
— Уже сделано.
— И как следует накажите, когда очнется. Думаю, голодовка умерит ее агрессивность. Для существа с таким аппетитом это самое верное средство.
— А как насчет покупателя?
— Предоставьте ему любые удобства, каких он только потребует. За счет фирмы.
— Боюсь, что он очень нескоро сможет оценить их, милорд. Сейчас он в больнице. Все еще без сознания.
— Приставьте к нему моего личного врача. Остальным я займусь, когда вернусь, примерно через шесть часов. — И барон Риоваль щелчком отключил связь. — Идиоты, — проворчал он, потом сделал сдержанный, медитативный вдох и, словно программу из компьютерной памяти, вызвал обратно свои светские манеры. — Пожалуйста, извини, что нас прервали, Джориш.
Фелл снисходительно махнул ладонью — дескать, все понятно, дела.
— Так вот я говорю — не попросишь ли ты ее что-нибудь сыграть? — Риоваль кивнул в сторону квадци.
Старый барон заложил руки за спину и сверкнул зубами в благодушной улыбке.
— Сыграй нам, Николь.
Женщина робко кивнула, устроилась за инструментом и закрыла глаза. Тревога на ее лице, постепенно уступила место внутреннему покою, и музыкантка начала тихую сладкозвучную мелодию, которая постепенно крепла, разрасталась и ускорялась.
— Достаточно! — вскинул руку Риоваль. — Она совершенно такая, как ее описывали.
Николь остановилась на середине аккорда и медленно, глубоко вздохнула; ноздри ее затрепетали от обиды. Ее явно удручала невозможность довести пьесу до конца, ее артистическое достоинство было оскорблено. Резкими, порывистыми движениями она положила молоточки в гнезда по бокам цимбал и скрестила верхнюю и нижнюю пару рук. У Торна дернулся уголок рта, и он тоже скрестил руки на груди, невольно скопировав движение квадци. Майлз насторожился.
— Мой агент говорил правду, — повторил Риоваль.
— Тогда, возможно, твой агент передал тебе и мои сожаления, — сухо заметил Фелл.
— Конечно. Но он не был уполномочен предлагать сумму, превышающую некую цифру. Для такого исключительного
— Дело в том, что я получаю от нее удовольствие здесь, где она есть, — сказал Фелл. — А в моем возрасте удовольствие получить гораздо труднее, чем деньги.
— Совершенно верно. Но одно можно заменить другим. Я мог бы предложить тебе нечто совершенно особенное, такое, чего нет в каталогах.
— Ничто не заменит мне удовольствие от ее музыки, Риоваль. От музыки, которая не просто прекрасна, а уникальна. Она естественна, не запятнана никаким искусственным вмешательством. И не может быть воспроизведена в твоих лабораториях.
— Мои лаборатории могут воспроизвести все что угодно, сэр.
Фелл улыбнулся, принимая скрытый вызов.
— Кроме уникальности. По определению.
Риоваль развел руками, признавая, что в этом философском споре он проиграл. Насколько понял Майлз, Фелл не просто наслаждался музыкой квадци — он еще и смаковал обладание тем, что так остро хотелось иметь его сопернику. Обыграть конкурента — радость, доступная в любом возрасте. Похоже, даже всемогущему Риовалю нелегко придумать что-то похлеще… А все же, если Риоваль найдет, чем заплатить Феллу, то какая сила на Архипелаге Джексона сможет спасти Николь? Майлз вдруг понял: он знает, что именно мог бы запросить старый барон. Интересно, догадывается ли Риоваль?
Молодой магнат чуть нахмурился.
— Тогда давай обсудим вопрос об образце тканей. Это ей не повредит, и ты сможешь без помех услаждаться ее игрой.
— Это повредит ее уникальности. Тебе же прекрасно известно, Ри, что, когда в оборот вводятся подделки, цена оригинала падает, — ухмыльнулся барон Фелл.
— Далеко не сразу, — напомнил Риоваль. — Время взросления клона — не меньше десяти лет. Ах, но ведь ты же и сам это знаешь!
Он покраснел и слегка поклонился, словно извиняясь за допущенную неловкость.
Судя по тому, как сжал губы Фелл, это и вправду была серьезная неловкость.
— Действительно, знаю, — сухо отозвался он.
В этот миг Торн, внимательно прислушивавшийся к обмену репликами, не выдержал:
— Вы не имеете права продавать ее ткани! Они вам не принадлежат! Она не конструкт Архипелага Джексона, а свободнорожденная гражданка Галактики!
Вельможи повернулись к Белу, словно наемник был каким-то неожиданно и некстати заговорившим предметом мебели.
— Барон может продать ее контракт, — пояснил Риоваль с холодной снисходительностью. — Именно это мы и обсуждаем. Между собой.
Бел проигнорировал намек:
— А какая разница на Джексоне, называете вы это контрактом или плотью?
Риоваль улыбнулся:
— Абсолютно никакой.
— Но это совершенно противозаконно!
— Законно, дорогой мой… э-э… да, вы ведь бетанец, не так ли? Ну тогда все понятно… Законно или противозаконно то, что планета, на которой вы находитесь, называет таковым и способна отследить за его выполнением. Я здесь что-то не вижу ваших бетанских правоохранителей, которые навязали бы всем нам свое нелепое понимание этики, а ты, Джориш?