Границы (не)приличия
Шрифт:
Один — один. Вот на ничье и разойдёмся.
Настроение резко сползает под плинтус. А ещё у меня до сих пор немного кружится голова и стыдно за устроенную вчера сцену.
— Нет у меня никакого хобби, — отрезаю с излишней резкостью. Затем добавляю тише: — Прости за вчерашнее безобразие. Я была не в себе.
— Это ты извини, если напугал, — Стас поворачивает голову в мою сторону, открывает один глаз. — Забыл, что живу здесь не один и не учёл специфики своих друзей. Не обессудь, об остальном жалеть не буду. Слишком сладкие у тебя губы. Пошли, Солнце, соображу тебе
Он усмехается так непринуждённо, как будто бы предложил что-то обыденное. В какой момент я неудачно пропустила крутой поворот в наших взаимоотношениях?
Сердце пускается в пляс от этой, несомненно, жестокой насмешки судьбы. Скотство. Он ещё и заботливый! Лучше б продолжил язвить, было бы проще.
— Стас… — приподнимаюсь на локте. — Уже не знаю, как до тебя донести. Это всё мило, даже сказочно. Но не про нас. Не нужно никаких завтраков, правда. Не нужно ничего разгадывать. Я обычная квартирантка. Чужой человек.
Стас молчит, уставившись стеклянным взглядом на мою грудь в простом невзрачном лифчике.
Я обхватываю себя руками, отворачивая голову. Под давлением его энергетики трудно дышать. А Королёв всё смотрит и смотрит. Дыру скоро прожжёт рентген недоделанный.
— У тебя всё-таки есть веснушки… Почти прозрачные.
С силой провожу рукой по лицу, отряхиваясь от морока его голоса.
— Хватит игр, Стас. У меня для них нет ни желания, ни времени. Я не собираюсь принимать в этом участие.
— И после сна у тебя такой тёплый цвет кожи…
А ещё мне охота со всей дури хлопнуть себя по лбу ладонью.
Сомневаюсь, что он хоть что-нибудь услышал.
Глава 9
Стас
С обещанием приготовить нам завтрак я, конечно, загнул. Омлет — это максимум на что хватает моих кулинарных познаний. Но и Асе встать у плиты не позволил. Охота чем-то занять беспокойные руки, которые так и тянутся, куда не надо.
Мне никак не удаётся отделаться от мыслей о том случае ночью на кухне. Только о нём и думаю, внимательно приглядываясь к забравшейся с ногами на подоконник соседке. В одной руке она держит зеркальце, второй невозмутимо прокрашивает ресницы, ничуть меня не смущаясь. Покоя не даёт тот взгляд её виноватый. Я такой в последний раз у Аньки, сестры своей, видел, когда она сбежала ночью в клуб с подругой, и Север её пьяную домой приволок. Но чутьё мне подсказывает, что здесь всё не так безобидно, а чутью я привык доверять.
— Что?
Ася замечает мой пристальный интерес. Любопытное сочетание раздражения в связке с язвительной усмешкой. Кажется, она бы предпочла одиночество, но при этом не испытывает рядом со мной дискомфорта.
— Обычно девушки не красятся в мужском присутствии, — с трудом сглатываю, глядя на пухлые губы, тронутые гигиенической помадой.
Мне в целом нравится естественность. Но сейчас отчего-то хочется, чтобы на них была вульгарная ярко-красная
— Неужели так часто приходилось просыпаться с разными девушками?
Хватит на пару футбольных команд. Но обсуждать количество бывших стал бы только идиот.
— Бабушка как-то вдалбливала моей сестре, что это моветон. Да так пламенно, что даже я запомнил.
На скулах Аси сразу же густо проступает румянец.
— Значит, я невоспитанная, — тихо произносит она и, незаметно скользнув кончиком языка по губам, выдыхает: — Некому было подсказать.
— Да брось. Я, наоборот, залип, — признаюсь, представляя, как эти губы, накрашенные кричащим алым, обхватывают мой член и язык мягко скользит по головке. Пальцы нервно вздрагивают от желания поправить ставшие вдруг тесными джинсы. — Открою форточку, душно.
— Сначала омлет с огня сними. Душно, потому что дым валит, — отзывается Ася, убирая тушь в косметичку, и принимается беспокойно разглаживать платье на коленях.
Выругавшись, разворачиваюсь к плите, чтобы спасти хоть то немногое, что ещё поддаётся спасению. В холодильнике шаром покати. Мы с ребятами вчера под коньячок всё, кроме этих яиц, заточили.
Соскребаю со сковородки остатки нашего завтрака, символично отороченного траурной корочкой по краям, и пытаюсь переключить мысли на что-нибудь нейтральное. Ася слишком хрупкая, замученная — едва не просвечивает. Затащить её в постель дело нехитрое. Не слепой, вижу, с каким придыханием она меня тайком разглядывает. Но это не главная цель и не повод борзеть. Даже если потребность в женщине практически животная, так опускаться не стоит. Она далеко не недотрога, и всё же явно не шлюшка. На тех у меня глаз намётан, а навешивать этот ярлык насильно — последнее дело.
— Приятного аппетита, — желаю, не поднимая глаз от тарелки. Боюсь не выдержать зрелища, как она отправляет хоть что-то себе в рот.
Сам даже вкуса не чувствую. Пытаюсь подсчитать, когда в последний раз ласкал женское тело. Выводы напрашиваются неутешительные — больше года прошло. И солнечный аромат мёда, исходящий от облака рыжих волос, будто в издёвку нагнетает голод.
В общем, попытка переключить мысли даёт прямиком обратный эффект. Теперь я думаю о том, какое бельё сейчас скрыто под строгим платьем. Плотный хлопок, как тогда в ванной, или прозрачное кружево. Выдержка в хламину просто. Трещит как стекло под берцами.
Интересно, у неё кто-то есть?.. Неспроста же она себя одёргивает.
— Далеко отсюда работаешь? — хрипло заговариваю, прожигая взглядом ключичную впадину над вырезом ворота. Чем больше тела закрыто, тем больше простора для фантазии. Мне есть где разойтись.
— Нет. Всего четверть часа ходьбы прогулочным шагом.
Отвечает почему-то не сразу. Тоже задумалась? Знать бы о чём. Наверняка что-то менее провокационное, вон как дышит ровно, хоть и чувствуется натянутость.
— Не страшно возвращаться одной по тёмным улицам? — плавно подвожу к интересующему меня вопросу. Вдруг повезёт узнать, кто её подвозит. Пришла она вчера поздно. Не может быть, чтоб ходила одна. Район у нас не самый спокойный.