Гравитация

Ганская Юлия

Возможно это было правдой, но по глазам агентов я видела, что они не убеждены словами Бьёрна. У них и вправду были основания считать, что я знаю еще что-то.

— Будем надеяться, что это так, — произнес собеседник Бьёрна, — если бы я не видел след от прицела снайпера прямо на вас обоих, когда вы отходили, я бы подумал, что следует вернуть Ивану домой для подробного расспроса.

Я подумала о Сауле. Агент был прав, считая, что я рассказала Бьёрну не всё. Потяни Бьёрн и его коллеги за эту веревочку, мы погрязли бы в крови и лжи. И правосудие вряд ли бы оказалось на нужной стороне. Очевидно,

что Саул имел большие возможности. И ему не хотелось, чтобы я шла за Гаспаром, не думаю, что целью его стрелков была я или Бьёрн, иначе мы бы остались там, под мокрым снегом в грязи. Его люди были везде — они подчистили всё после Тагамуто, они, судя по всему, вывезли Гаспара. Его люди контролировали въезд в город агентов, чтобы проследить за их передвижением. Это означало только одно.

— Я вызвал подкрепление и связался с местными властями. Ранение агента является преступлением, подпадающим под федеральную юрисдикцию. С этой минуты оно находится на контроле у главы отдела.

Бьёрн выглядел и довольным, и напряженным одновременно. Он ожидал продолжения, и оно явно должно было внести какие-то перемены в его положение.

— Агент Гисс, Вы подключены к работе в этой операции. Бюро пересмотрит Ваше дело, — старший агент протянул ему руку, которую Бьёрн слегка пожал. Вот и пришел твой час возвращения в седло, Бьёрн.

Глава 27

Я едва увернулась от летящего прямо в голову кулака. Казалось, что все мышцы в теле того и гляди разорвутся от напряжения. Уже больше часа Бьёрн заставлял меня отбиваться и нападать на него, будто бы мы находились на ринге. После той стрельбы на пустыре Бьёрн стал совершенно другим. Он превратился в ходячую машину для убийств, наконец-то получившую выход своей накопившейся злости. Было сложно понять — что именно так сильно изменило того человека, который не хотел поддерживать безумные затеи Анны Тагамуто.

Мы больше не жили в той квартире. Получив обратно свой значок и полномочия, Бьёрн перетащил наш скромный арсенал в новое место. Теперь мы делили более уютную квартиру из двух комнат в противоположном районе. Я не говорила вслух, но часто размышляла о том, что все эти меры предосторожности — пустой звук. Если меня легко нашел Гаспар, то люди Саула найдут и подавно.

Гаспар был везде. И всё чаще — в компании того красивого мужчины, лицо которого постоянно украшало то одну, то другую колонку новостей. Было как-то ожесточенно тихо и пусто при взгляде на того, кто еще недавно являлся главным человеком в жизни. Главным — потому, что мы настолько увлеклись погоней за ним, что вся наша жизнь, всё время и все мысли были посвящены только ему. Остановка и попытка выдрать его, как сорняк, оказывалась почти что пропастью, падение в которую не могло гарантировать того, что внизу, в конце полета, не разобьешься об острые камни.

Вновь уворачиваясь и отбивая удар, я неожиданно поняла, что так сильно меняет Бьёрна.

— Ты не считаешь, что тебе следует меньше думать о Хорсте? — Было немного сложно драться и говорить.

Бьёрн разрезал воздух резким движением и яростно двинулся в атаку.

— Не понимаю — о чем ты, — каждое слово получалось по отдельности, резкое и окутанное свистящим выдохом.

— Понимаешь, — я продолжала отбивать его выпады.

— Ты сама сказала, что наша главная цель — восстановить справедливости и заставить его заплатить за всё.

— Я думаю, что наша цель может стать огромной навязчивой идеей. И тогда мы просто потеряемся.

— Я не остановлюсь до тех пор, пока сам не увижу его за решеткой.

Я сделала подсечку, мало надеясь на успех, но Бьёрн неожиданно потерял равновесие. Он явно не ожидал этого, и теперь хмурой тучей поднимался с пола.

— В таком случае ты рискуешь потерять самого себя. Превратишься в одержимого погоней психопата.

— В отличие от тебя, Ивана, я контролирую себя и всё происходящее.

Это походило на ссору, и продолжать разговор было опасно. Мне не хотелось портить отношения с единственным человеком, с которым мы вместе пытались расхлебывать заваренную кашу.

* * *

Прошло около недели. Столица жила своей жизнью, не подозревая о том, что творится на её улицах. Я могла лишь наблюдать за небольшими отголосками того, что делали полиция и агенты. Бьёрн делился со мной тем, что было необходимо, но всё больше я убеждалась в том, что их действия легко предсказуемы и не так уж сложны, чтобы поймать рыбку.

Но и вернуться домой Бьёрн мне не давал. Он что-то чуял, подозревал и считал, что я в безопасности только тут, у него на виду.

* * *

Пружина сжималась медленно, но необратимо. Это было настолько же очевидно, как и то, что Гаспар словно провоцировал своих загонщиков, постоянно оказываясь на виду. Так, чтобы те его видели и щелкали зубами от злости. Бьёрн говорил, что бюро удалось найти некоторые зацепки, которые можно было использовать для начала работы по предъявлению обвинения.

Зима уже почти вступила в город, каждое утро было холоднее предыдущего. Возможно, к концу недели выпадет снег. Накануне Бьёрн стал ещё более оживленным, чем обычно. Я поняла, что что-то сдвинулось с мертвой точки, и это не могло не внушать всё больше и больше опасения, что как и в прошлый раз, ничего хорошего не произойдет.

Прежде, чем набрать номер, который я заучила наизусть, решив, что он может еще пригодиться, я осмотрела все углы и все дыры. Кто знает, что еще придумали и те, и другие стороны, считая, что мы с Бьёрном можем что-то скрывать. На кухне я включила воду, и та шумно загремела по железной раковине. Пусть создает эффект работы. Выходить на улицу было не так-то просто. Паранойя давно превратилась в реальность, и наблюдение больше не было моим бредовым вымыслом. Теперь можно было звонить.

Хотелось надеяться, что старый священник ещё жив. Я слушала гудки и спрашивала себя — понимаю ли я, что это нарушает моё собственное утверждение, что я хочу избавиться от Гаспара в своей жизни?

Наконец мне ответили.

Голос старика был по-прежнему ясным и звучным, словно никакая болезнь не могла его поставить на колени. Он заговорил настолько спокойно и доброжелательно, будто бы ждал и был готов к моему звонку.

— У меня не так много времени, — напомнил священник, — поэтому я рад вновь услышать Вас. Возможно, что мы больше никогда не побеседуем. Что Вас беспокоит, Ивана?