Гражданская война в России: Записки белого партизана
Шрифт:
Глава 19
27 декабря я перешел со штабом в Бургустанскую. Печальную картину представляла эта станица, так же, впрочем, как Бекешевская и Суворовская. По меньшей мере половина домов была сожжена большевиками. Массу хлеба красные увезли, большое количество сожгли и потоптали. Многие из казаков были расстреляны. Поддерживавшая большевиков часть иногородних бежала вместе с ними; оставшиеся были беспощадно вырезаны мстившими сторицей казаками.
Дальнейший мой план действий, одобренный генералом Ляховым, состоял в том, чтобы овладеть Ессентуками, затем пройти на станцию Прохладную и ударить оттуда в тыл всей Минераловодской группе красных. Из Баталпашинской я выслал генералу Ляхову около 1500 пластунов на укомплектование пластунских бригад Геймана и Слащова. 29 декабря, с ополчением конным и пешим и с Черкесской бригадой Султан-Келеч-Гирея, я двинулся на Ессентуки. Мы легко дошли до станицы, но, встреченные
30 декабря утром была сильная снежная пурга. Я бросил снова свои войска в атаку. Перебежчики указали нам хорошие цели, и огонь артиллерии был поэтому очень эффективен. Храбро дрались терские добровольцы, стремившиеся поскорее пробиться к родным станицам. После жестокого боя Ессентуки были взяты. Мост на железной дороге на Кисловодск конница взорвала, но, как выяснилось впоследствии, неудачно. Трофеи были невелики: всего несколько пулеметов, винтовки и человек 400 пленных.
Напуганные слухами о жестокости казаков, большевики настолько их боялись, что даже раненые и тифозные красноармейцы повыскочили из госпиталей и бежали полуодетые, падая и замерзая в пути. Ессентукские казаки всю ночь расправлялись с захваченными ими большевиками, их одностаничниками. Конница, видимо, небрежничала по случаю холода и в упоении победой. Чрезвычайно утомленный, я, вопреки своему обыкновению, не проверил лично несение сторожевой службы. Между тем красные приготовили нам сюрприз.
Часов в пять утра я проснулся от сильной и близкой трескотни пулемета. Однако донесения о бое не было. Выяснилось, что подошедший от Пятигорска по исправленному, — плохо взорванному казаками, — мостику большевистский бронепоезд приблизился к станции и начал громить ее. Затем высадил десант пехоты, пошедшей в атаку. Станция была быстро занята; напуганные пальбой, наши обозы, вошедшие вопреки приказанию в город, пустились наутек. Разошедшиеся по своим хатам терцы были застигнуты врасплох. Местные большевики и прятавшиеся по садам красноармейцы открыли, в свою очередь, со всех сторон стрельбу по казакам. Началась паника: ополченцы, особенно пехота, стали поспешно, без сопротивления, покидать город.
Одевшись, я вскочил на коня и со своей конвойной сотней бросился к вокзалу. На площади перед ним стояли две наши горные пушки. Я приказал командиру артиллерийского взвода открыть огонь по появившимся вдалеке красным цепям. Едва мы успели дать два-три выстрела, как с тылу, совсем близко, раздались выстрелы; артиллерийская прислуга, бросив орудия, побежала в разные стороны. Цепь красных появилась сзади, в тридцати шагах от нас.
Быстро спешив конвойную сотню, я открыл ответный огонь. Красные попрятались за дома. Кое-как, вручную, мы накатили пушки, взяли их в передки, и артиллерия помчались в гору, осыпаемая пулями красных. Я приказал сотне садиться на коней — хвать, а моего коня нет: перепугавшийся вестовой спрятался где-то, уведя и моего коня. Конвойцы бросились искать его; скоро нашли и привели, предварительно изрядно отодрав его плетьми. Мой значок остался, прислоненный к забору возле вокзала. Под градом пуль помчались мы по опустевшим улицам и успели по дороге захватить и значок. Полным карьером неслись мы. Много конвойцев было ранено, но ни один не упал с коня, хотя позже некоторых сняли с седел замертво. Пришлось опять занять старые позиции, — верстах в четырех от города, — которые я приказал укрепить. Красные несколько раз порывались атаковать нас, но были без труда отбиваемы.
Войска генерала Ляхова атаковали в это время Курсавку. Барон Врангель вел упорные бои у Святого Креста. Ляхов прислал мне в помощь Волжскую [181] и Кабардинскую [182] бригады, а также снаряды и патроны; из станиц тоже подошли подкрепления. 4 или 5 января 1919 г. Ляхов овладел Курсавкой и приказал своим пластунам 6 января взять Пятигорск. Черкесская дивизия Султан-Келеч-Гирея получила приказание овладеть Железноводском, но потерпела неудачу и отступила. 5 января я послал Кабардинскую бригаду и человек 200 кисловодчан овладеть Кисловодском. Это было исполнено ими без труда.
181
Волгская бригада (1-й и 2-й Волгские Терского казачьего войска полки), в январе 1919 г. она была выделена из Кавказской конной, переименованной в 1-ю Кавказскую казачью, дивизии и действовала уже в составе другого соединения войск генерала В. П. Ляхова. Позднее вошла в 1-ю Терскую казачью дивизию (I формирования).
182
15 (28) декабря 1918 г. сформированные 1-й и 2-й Кабардинские конные полки (включены в состав Добрармии с 1 (14) ноября) были сведены в Отдельную Кабардинскую конную бригаду; было также приказано сформировать ее управление. Затем в апреле 1919 г. из 1-го, 2-го, 3-го и 4-го (2 последних полка были включены в состав ВСЮР с 1 (14) апреля) Кабардинских конных полков была сформирована Кабардинская конная дивизия, в состав которой с 5 (18) апреля вошел и 5-й Кабардинский конный полк. 15 (28) сентября она была включена в состав 4-го конного корпуса, действовавшего на Царицынском направлении. 6(19) мая 1920 г. Главком приказал считать дивизию в составе управления, 1-го, 2-го, 3-го, 4-го и 5-го Кабардинских конных полков расформированной.
Одновременно я направил Партизанский полк пополнения, бывший у меня, обойти Ессентуки со стороны Прохладной. Почувствовав себя окруженными, красные бежали из Ессентуков, которыми, перейдя в наступление частью отряда, мы легко овладели. 5 же января я послал 1-й Волжский полк на Пятигорск; 6 января, на плечах бегущих красных, полк ворвался в город и овладел им. Пластуны бригады Ляхова [183] подошли к Пятигорску лишь 6 января вечером.
Добыча, взятая в Ессентуках и особенно в Пятигорске, была очень значительна: несколько тысяч пленных, орудия, пулеметы. 20 января Волжский полк отрезал громадную колонну обозов, отбил своих пленных и взятых в Кисловодске большевиками
183
Речь идет о казаках-пластунах не «бригады Ляхова» — что, по-видимому, является типографской опечаткой, а 1-й и 2-й Кубанских пластунских отдельных бригад корпуса генерала В. П. Ляхова.
6 января я приехал в Кисловодск, восторженно встреченный населением, измученным под большевистским режимом. Город сильно пострадал, много домов было разграблено, знаменитая тополевая аллея вырублена; сотни жителей изрубили и расстреляли красные палачи. По случаю Крещения было Водосвятие и благодарственное молебствие, после которого я принял парад войскам. 6 января Партизанской бригадой моей дивизии была занята станция Минеральные Воды; в тот же день Врангель овладел Святым Крестом. 7 января генерал Ляхов приехал в Пятигорск, встреченный выставленным мною почетным караулом и трубачами. Генерал тепло благодарил меня за спасение Баталпашинской и успехи, достигнутые со столь незначительными импровизированными отрядами.
Тотчас же он дал мне новую задачу — подымать восстание терских казаков и двигаться с ними на Владикавказ. Я снова вступил в командование, сданное мною временно полковнику Бегиеву, 1-й Кавказской казачьей дивизией. Мне была придана также Кабардинская бригада и несколько десятков штаб- и обер-офицеров из терцев в качестве командного состава для имеющих быть сформированными терских полков.
8 января я приехал в станицу Мариинскую, где стояла моя дивизия. Кабардинскую бригаду, через Кармово и Кабардинские аулы, послал овладеть Нальчиком, который они взяли 12 января, после легкого боя. Сам же с дивизией пошел на станицу Прохладную; овладел ею 10-го января, после горячего боя. При этом удалось захватить два бронепоезда, 4 орудия, массу пленных и обозы. Оттуда я двинулся к Нальчику. По всем путям лежали сотни, и тысячи трупов замерзших красноармейцев; почти все они были босы и без теплой одежды.
Население Нальчика, русское и кабардинское, восторженно нас приветствовало. Большая и Малая Кабарда делились в это время на две партии; во главе одной стоял некий Назир, поддерживавший русских большевиков. Земля в Кабарде принадлежала почти целиком князьям и помещикам; безземельные нищие крестьяне состояли в полной зависимости от верхних классов. Назировцы истребляли помещиков и князей, отнимали у них землю и раздавали ее крестьянам. Консервативные слои кабардинцев сгруппировались вокруг ротмистра Серебрякова-Даутокова, офицера русской службы, служившего во время Германской войны в Кабардинском полку [184] Туземной дивизии. [185]
184
Кабардинский конный полк был сформирован в начале Первой мировой войны и входил в состав Кавказской Туземной конной дивизии вплоть до начала 1918 г. В полку имелось 4 сотни; существовавшая запасная сотня полка с 21 августа 1917 г. вошла в Запасный дивизион 1-й Кавказской Туземной конной дивизии. При реорганизации дивизии в корпус осенью 1917 г. полк вошел в 1-ю бригаду 1-й Кавказской Туземной конной дивизии и в декабре — в ту же бригаду, но 2-й дивизии. Командирами полка являлись: с 30 июня 1917 г. полковник Ингушского конного полка Абелов, в июле же месяце — полковник В. Старосельский. В качестве формы одежды служили черные длинные черкеска, бешмет, невысокая каракулевая папаха (с белым верхом), белый башлык, черная бурка (у офицеров с 1915 г. — серые бурки). Погоны — синие с желтой шифровкой «Кб». Многие бывшие чины полка продолжили свою службу в рядах кабардинских частей ВСЮР.
185
Автор имеет в виду Кавказскую Туземную конную дивизию, сформированную из горцев Кавказа в соответствии с «Положением о частях, формируемых из туземцев Кавказа на время настоящих военных действий» от 16 августа 1914 г. (замененным 17 февраля 1916 г. «Положением о Кавказских Туземных конных полках») в составе Кавказской армии и затем переброшенную на Западный фронт. В дивизию вошли: управление и полки — 2-й Дагестанский, Кабардинский, Чеченский, Татарский, Черкесский и Ингушский конные. С конца 1914 г. дивизия под командованием Великого Князя Михаила Александровича активно участвовала в боях, своими лихими атаками в конном строю неоднократно наводя ужас на германо-австрийские войска. В мае — июне 1916 г. дивизия, числясь на 22 мая в составе 2-го кавалерийского корпуса 7-й армии, но, временно находясь при 33-м армейском корпусе 9-й армии Юго-Западного фронта, принимала участие в Брусиловском прорыве. К декабрю ее перебросили на Румынский фронт, где она вошла в 7-й кавалерийский корпус 4-й армии. В конце января 1917 г. дивизия из-за трудностей по доставке фуража была отведена в тыл и расположена по р. Прут в районе Коломия— Кургурлуй — Томай — Конкуй — Градище, где и оставалась до июня. В июне полки дивизии участвовали в боях под Калушем. Затем после отхода от Калуша дивизия перешла в Подольскую губернию. Здесь она получила приказ Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова от 21 августа 1917 г. о переформировании в Кавказский Туземный конный корпус (с 23 августа временно командующим корпусом являлся генерал-лейтенант князь Д. П. Багратион). Однако в период переформирования в конце августа корпус принял участие в корниловском «выступлении», и поэтому его развертывание затянулось до осени, когда под командованием генерал-лейтенанта П. А. Половцева корпус был переброшен на Кавказ. Здесь полки были направлены в места своего формирования, оставаясь в составе корпуса, в командование которым в январе 1918 г. вступил генерал-майор принц Ф.-М. Каджар; штаб находился во Владикавказе. По постановлению правительства Союза Горцев штаб был переведен в Темир-Хан-Шуру для создания из Дагестанских и Чеченских конных полков надежного оплота Горскому правительству для борьбы с большевиками. Части корпуса, таким образом, оказались втянутыми в Гражданскую войну; многие чины частей Кавказских Туземных конных дивизий и корпуса закончили ее в эмиграции, а некоторые лишь в 1945 году.