Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Шрифт:
К вечеру 26 февраля солдаты вроде бы очистили центр от бунтующих толп. Именно «вроде бы». Это было похоже на «уборку» комнаты, когда мусор заметают под кровать. Потому что волнение продолжалось, оно просто приняло новые формы.
«Патрули, не маршировавшие, а разгуливавшие по городу, действительно были обезоружены во многих местах без сколько-нибудь серьезного сопротивления».
(Н. Суханов).
А что удивляться, если за предыдущие дни солдатиков успешно распропагандировали? Неудивительно и то, что на следующее утро солдаты учебной команды Волынского полка, пристрелив своего командира, присоединилась
23
«На современные деньги» — старшина.
На следующий день бороться с беспорядками было уже некому — на сторону восставших перешел весьгарнизон Петрограда за исключением отдельных весьма немногочисленных частей. Да и те не собирались вступать в бой.
А дальше уже пошло-поехало. Рабочие захватили Арсенал, откуда вытащили 40 тысяч винтовок и 30 тысяч револьверов, которые расползлись по городу. Потом это оружие всплывало и во время июльских событий, и во время Октябрьского переворота. Из тюрем выпустили заключенных — понятное дело, не разбираясь, кто политический, кто уголовник. Это еще прибавило веселья. Начали громить полицейские участки, заодно уничтожая картотеки на уголовные элементы, убивать городовых…
Моя бабушка, которой в 1917 году было 7 лет, жила на Нарвской заставе. Она рассказывала: «Мы с подругами бегали смотреть на убитых полицейских».
Самым интересным моментом был разгром Охранного отделения. Дело в том, что «охранка» — это не современный Большой дом, адрес которого всем известен. Она не гналась за рекламой, здание на Мойке [24] на имело вывески, и знали о нем только те, кому положено было знать. Но тем не менее его разгромили подчистую, и опять же первым делом уничтожили картотеку, в которой в числе прочего содержались данные об агентуре. Угадайте с трех раз, кто вел туда революционные массы?
24
Кстати, Охранное отделение располагалось в бывшей квартире Пушкина.
После завершения всех событий новые власти поспешили объявить революцию «бескровной». Хотя это совсем не так. Всероссийский союз городов сообщил впоследствии, что в Петрограде было убито и ранено 1443 человека. А потом начались убийства офицеров и адмиралов в Кронштадте и Гельсинфорсе. О причинах такой свирепости матросов будет сказано дальше.
Так что, может быть, и верно утверждение, что Гражданская война началась уже тогда…
Эмбрион Гражданской войны
Иногда в жизни совершенно случайно получаются настолько символичные вещи, что нарочно не придумаешь. Во время Февральского переворота таким вот случайным символом стал Таврический дворец, в котором располагалась Государственная Дума. Сюда 27 февраля стекались многочисленные войска и народные колонны, обильно декорированные красными флагами. Вскоре разнообразные граждане — от разнокалиберных общественных деятелей всех либеральных и социалистических направлений до солдат и рабочих — проникли внутрь и растеклись по помещениям. Депутаты напоминали интеллигентных хозяев, к которым в гости вдруг ввалилась буйная толпа малознакомых приятелей. И
Вообще знаменитый русский вопрос «Что делать?» просто висел в воздухе. Потому что этого никто не знал — что, кстати, в очередной раз опровергает тезис о заговорщиках, раскрутивших Февральский переворот. Заговорщикам пора было уже «предъявлять себя» и заявлять права на власть — но делать этого никто не торопился.
Правда, еще утром думские депутаты избрали Временный комитет Государственной Думы (которая к этому времени была уже распущена Указом Николая II), состоящий в основном из октябристов и кадетов. «Для демократии» туда сунули эсера А. Ф. Керенского. Но…
«Временному комитету Государственной Думы, избранному утром 27 февраля, была совершенно чужда мысль стать на место государственной власти и выдать себя за таковую как в глазах населения, так и (особенно) в глазах обрывков царского самодержавия. Этот думский комитет во главе с Родзянкой образовался со специальной целью, о которой он и объявил официально: он образовался «для водворения порядка в столице и для сношений с общественными организациями и учреждениями»…
(Н. Суханов)
В самом деле: эти люди рассчитывали на тихий верхушечный переворот, в результате которого они бы получили свою либеральную игрушку, которую так давно хотели — «конституция + демократические свободы» — и оказались совершенно не готовы к тому, что произошло. Тем более было абсолютно непонятно — а чего от всех этих восставших масс ждать? Этого не понимали и сами массы.
Но надо было что-то делать. Комитет заседал в правом крыле дворца. А в левом уже начала формироваться альтернатива — Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Вот так — в одном здании, даже с соблюдением левой и правой сторон, собрались две новорожденные организации, которые в конце концов станут «точками притяжения» в Гражданской войне.
Впрочем, на тот момент формирующийся Совет тоже не претендовал на власть. Его задача была простой — попытаться ввести революционную стихию в какие-то рамки. Причем мало кто представлял, в какие.
Еще раз обращаю внимание, что большевики Февральский переворот проспали. Как единая организация они в событиях не участвовали — хотя, конечно, многие члены партии что-то делали как отдельные граждане. К примеру, в начавшем бучу Волынском полку по крайней мере один человек (из 600 бойцов) был большевиком. В Петрограде находились лишь три молодых члена ЦК — В. М. Молотов, А. Г. Шляпников и П. А. Залуцкий. Они явились в Таврический дворец именно в качестве трех человек, а не как представители РСДРП(б) — просто посмотреть, что происходит — и Керенский (который бегал между левым и правым крыльями здания) ввел их в Совет. Ввел потому, что туда всех вводили — в бешеной гонке событий как-то не успели договориться, по какому принципу Совет должен формироваться, поэтому формировали как получалось. По предприятиям и воинским частям сообщили, что ждут их представителей — те и начали подтягиваться. Особенно подсуетились солдаты. У них-то иного выхода не было: либо отвечать за бунт по законам военного времени, либо делать революцию.
В этой ситуации другой центр власти — Комитет Государственной Думы — просто вынужден был принимать какое-то решение, иначе он вообще оказался бы не у дел. И к вечеру лидер кадетов П. Н. Милюков заявил: «Мы берем власть».
Подчеркиваю, о полной ликвидации монархии речь не шла. «Комитетчикам» этого очень не хотелось. Не из любви к монархической идее, а просто-напросто не хотелось брать на себя ответственность. Ведь как все хорошо получалось в теории — наверху сидит царь, а мы вроде как парламент при нем. Удобно.