Греческая любовь
Шрифт:
София облегчённо выдохнула. По крайней мере, никто не ранен. Не то чтобы ей хотелось решать что-то с разрушенным камином прямо сейчас. Вставать не хотелось, но у неё были обязанности. Она не может сидеть тут и позволять Тритону ухаживать за собой, прекрасно зная, что из этого всё равно ничего не выйдет, в то время как работа только накапливается.
— Что ж, мы поднимемся через минуту, — сказал Тритон рабочему.
Она услышала, как Грег поднялся по лестнице.
— Насчёт того, что случилось…
София прервала его:
— Извините. Мы увлеклись.
Она не может этого допустить. Она зависит от его помощи, и если окажется без неё прямо сейчас, всё станет только хуже.
Глава 18
Тритон шагнул в душевую кабину и раздражённо выдохнул. Тёплая вода потекла по его телу, и он потянулся за мылом. Весь день София была холодна с ним. Если бы не это чёртово обрушение дымохода, она уже сегодня ночью упала бы в его объятия. Но нет, это вмешательство убило весь настрой, и, очевидно, изменило ход её мыслей. А он был так близко.
Конечно, ему пришлось играть идеального джентльмена и делать вид, будто ничего не случилось, и его нисколько не беспокоило, что она избегала его прикосновений. Хотя на самом деле он хотел прижать её к ближайшей плоской поверхности и оттрахать до полусмерти.
Вот дерьмо! Он взглянул вниз. Его член достиг размеров дубины, достаточно твёрдой и толстой, чтобы вырубить разъярённого быка. И это не пройдёт, неа, если он не прекратит думать о Софии. Софии, которая спала в соседней комнате, всего в паре шагов от него.
Ему придётся позаботиться об этом самому, потому что кто знает, что может случиться посреди ночи. Он чувствовал себя, как заряженный пистолет, готовый выстрелить при малейшей провокации.
Намыленными руками Тритон обхватил член и яички и качнул бёдрами. Благодаря мылу, его член плавно скользил в крепко сжатой ладони, имитирующей ощущения, которые подарило бы ему тугое влагалище Софии.
Закрыв глаза, Тритон ритмично двигался вперёд-назад, лаская себя так, как хотел, чтобы это делала София. Он сдавил пальцы сильнее, представив, как её влажное лоно сжимает его, пока она кончает. А он продолжал бы двигаться во время её оргазма в соках её освобождения, до тех пор пока она не была бы готова снова, до тех пор пока он не привёл бы её к следующему сокрушительному оргазму, прежде чем позволить себе…
— Боги, Тритон, что, уже до этого дошло?
Тритон резко отвернулся, сдёрнув полотенце со стеклянной дверцы душа. Обернув его вокруг талии, чтобы скрыть всё ещё каменно твёрдый стояк, он уставился на Гермеса.
— Ты как всегда не вовремя.
— Это я вижу, — ухмыльнулся Гермес.
Тритон проигнорировал комментарий друга.
— Кстати, не припомню, чтобы я тебя звал.
Гермес непринуждённо прислонился к дверному косяку, пока Тритон выходил из душа, роняя капли воды на пол.
— Друг что, не может просто заглянуть, чтобы сказать привет?
— Что-то мне подсказывает, ты сюда не просто поболтать пришёл.
— Ну если ты не хочешь слушать, тогда мне, может быть, стоит уйти. — Гермес сделал
— Дай мне одеться. Подожди в спальне.
Гермес развернулся.
— И дверь за собой закрой, — добавил Тритон.
Как только дверь захлопнулась, Тритон выдохнул. Плохо, когда тебя поймали за мастурбацией, словно ты какой-то неудачник, не умеющий заполучить женщину, но ещё хуже, когда прервали за секунду до разрядки. Тритон прижал ладонью выпуклость под полотенцем, но чёртов член взывал об облегчении. Хуже некуда, когда член готов «выстрелить», а времени, чтобы «спустить курок» нет.
Он пообещал себе вернуться к делу позже, когда Гермес уйдёт, и поспешно оделся. Чем быстрее спровадит друга, тем быстрее сможет утолить неугасимую похоть. Потому что всё дело в этом. Это чувство внутри, которое шептало, что ему на самом деле нравится София, видимо, было просто побочным эффектом его желания. И как только он удовлетворит свои нужды, с ним снова всё станет в порядке. Без сомнений. Он абсолютно уверен.
Войдя в спальню, Тритон обнаружил, что Гермес развалился на кровати, подложив руки под голову, и лежал там, уставившись в потолок. И друг явно не собирался менять своего удобного положения, даже когда Тритон откашлялся.
— Ты пришёл сюда говорить — так говори, — произнёс Тритон.
— Я так понимаю с ней, — Гермес кивнул на стену, за которой находилась спальня Софии, — дела продвигаются не так быстро, как хотелось бы?
— Ой, простите, но я только сегодня утром с ней познакомился. — Голос Тритона сочился сарказмом. — И не благодаря тебе.
— Ты отлично знаешь, что мне нельзя помогать тебе.
— Других моих друзей это не остановило…
— Других друзей? — перебил Гермес. — Так как Эрос работает против тебя, я предполагаю, Дионис…
— Что?
Гермес ухмыльнулся и сел.
— Так и знал, что это привлечёт твоё внимание.
— Во имя Гадеса, что Эрос вытворяет? — Тритона охватила ярость.
— Я видел его сегодня с Орионом.
— Он был с моим братом?
— Стояли на облаке, болтали, — кивнул Гермес.
— О чём они говорили? — Тритон свернёт богу любви шею, если тот сорвёт ему миссию.
— О тебе, но я не всё слышал. Держался позади, так чтобы меня не заметили.
Тритон провёл рукой по мокрым волосам.
— Зачем бы Эросу разговаривать с Орионом? Они же терпеть друг друга не могут.
— Может быть, у них появилась какая-то общая цель, — пожал плечами Гермес.
— Например?
— Например, чтобы ты облажался. Мы знаем, чего хочет Орион, и…
— Но Эрос. Он мой друг, ну или был им. — Тритону не хотелось верить, хотя именно совет Эроса отправил его сюда в Чарльстон. — У него должна быть причина.
— Ты имеешь в виду та же, по которой он подсказал тебе выбрать первый вариант, вместо второго? — Язвительное замечание Гермеса произвело на Тритона тот же эффект, как и удар под дых. Предательство всегда приносит боль, особенно предательство друга. На Олимпе это вполне ожидаемо от члена собственной семьи, но от друга?