Грех и чувствительность
Шрифт:
– Нет, благодарю вас. Но не убирайте фляжку далеко. Позднее она может мне потребоваться.
Он снова сунул фляжку в карман, так и не отхлебнув из нее.
– Мне тоже.
– Я не хотела вас ни во что втягивать, – тихо сказала она, испытывая недовольство собой. Все это ее приключение представляется, конечно, ужасно скучным человеку с его опытом и репутацией. – Я могла бы нанять кеб, если вам…
– Это было бы незабываемое зрелище, если бы вы приехали домой промокшая насквозь в наемном экипаже.
– В таком случае, что вы имеете
– Я и сам не знаю, Элинор. Пусть это вас не тревожит. Я никогда не позволяю себе беспокоиться по пустякам.
Элинор, хоть и нервничала, улыбнулась. Пусть его считали человеком опасным, но он, несомненно, умел заставить ее расслабиться. Причем всегда в такие моменты, когда она меньше всего этого ожидала. – Понятно. Так мы направляемся в Гайд-парк?
– Вы сами этого хотели. Я лично не позволил бы даже утке искупаться в такой воде, не говоря уже о красивой молодой леди, но, тем не менее, отыскал небольшой пруд в уединенном месте в северо-западной части Гайд-парка. Это место привлекательно еще и тем, что находится в точке, максимально удаленной от Гриффин-Хауса.
– Вот как? – только и сказала она. Уединенное место, расположенное далеко от дома. На какое-то мгновение ей стало не по себе.
Валентин, судя по всему, почувствовал ее колебания, потому что с улыбкой сказал:
– Я говорил вам, как ухаживаю за женщинами. Желание должно быть обоюдным. Другие отношения меня не интересуют. В любой момент, как только вы пожелаете повернуть обратно, скажите мне или Доусону, и ваше желание будет исполнено. Он получил распоряжение отдавать приоритет вашим приказаниям перед моими.
Такая предусмотрительность ее удивила и успокоила, хотя она никогда не призналась бы в этом.
– Интересно, что будет, если я прикажу Доусону высадить вас и отвезти меня домой?
– Я пойду пешком. И буду не в самом лучшем расположении духа.
– В таком случае я воздержусь от приказания.
– Спасибо. – Он оглядел ее наряд. – Интересный выбор одежды.
Элинор изо всех сил старалась не покраснеть, но ощущала тепло там, где его взгляд скользил по ее телу.
– Мне показалось, что разумнее всего надеть что-нибудь простое.
– Вы имеете в виду, что вам все равно придется смять платье. Конечно, если вы не собираетесь купаться одетой.
– Я доверяю вам, Деверилл, но мне кажется, что чем меньше вы будете знать о моих планах, тем лучше.
– Как вам будет угодно. Я спросил из чистого любопытства. Я не могу припомнить ни одной знакомой женщины, которая пожелала бы непременно искупаться в лондонском пруду. Во всяком случае, по доброй воле.
– Мне будет, всех их жаль, когда я это сделаю.
– Мне и сейчас их жаль, потому что они были знакомы со мной достаточно близко, чтобы я знал, в каком виде они привыкли купаться.
– Не такой уж вы плохой, Валентин, – сказала она, по возможности стараясь, чтобы голос ее не звучал слишком уж снисходительно, потому что сама она разрывалась между желаниями удрать домой и
В полутьме его зубы блеснули в улыбке.
– Вы видели только мою хорошую сторону. Представьте себе меня в виде треугольника. То, что видели вы, это острый угол. К остальной части Лондона я повернут своей широкой задней стороной.
Элинор усмехнулась.
– Вы забыли еще две стороны, если, конечно, это равнобедренный треугольник, каким, я полагаю, вы являетесь.
Выражение его глаз на мгновение смягчилось.
– Спасибо, что заметили у меня эти стороны.
– Я видела их, Валентин. То, что вы сделали для меня, не уместилось бы на кончике острого угла треугольника.
Экипаж перевалил через ухаб и круто повернул.
– Вот мы и в парке. Не хотите ли рассказать мне и общих чертах о своем плане? Должен ли я сопроводить вас до воды, а потом, повернувшись спиной, стоять на страже? Или мне следует остаться в карете и позволить вам плескаться в воде в свое удовольствие?
Ей хотелось, чтобы он присутствовал на месте купания, хотя, судя по всему, хуже этого было трудно, что ни будь придумать.
– Мне было бы спокойнее, если бы вы… оставались в пределах слышимости, но вам достаточно сказать мне, где находится пруд, а остальное я сделаю сама.
Он кивнул.
– А одеяло? Чтобы было, чем прикрыть ваше мокрое тело? – снова спросил Валентин. – Нет, я не выпытываю у вас подробности, но в этой карете довольно дорогие кожаные сиденья.
Элинор покраснела.
– Я забыла его взять.
– А я не забыл, – сказал он, доставая одеяло из сундучка под сиденьем.
Когда он передавал ей одеяло, их пальцы соприкоснулись. Возможно, это получилось случайно, но после их первого поцелуя она больше не могла быть уверенной в этом. Да и, откровенно говоря, не хотела. Мысль о том, что маркиз Деверилл, возможно, испытывает к ней чувственное влечение, делала ее жизнь все более интересной.
– Спасибо.
– Не забывать о мелочах – мой девиз.
Взглянув на задернутые занавески на окнах, Элинор нервно поежилась.
– Как вы думаете, когда мы возвратимся? Стэнтон, по-моему, встает в пятом часу утра.
– Мы можем вернуться через двадцать минут или даже еще скорее, так что все зависит от того, сколько времени вы планируете купаться.
– Это будет зависеть от того, насколько холодна вода. Он усмехнулся.
– Я нашел подходящее место, но относительно температуры воды никаких гарантий не даю.
– Что ж, это справедливо. – Она на мгновение задумалась, стоит ли задавать следующий вопрос, но вся окружающая обстановка не могла не напомнить ей об аналогичной ситуации на прошлой неделе. – Есть какие-нибудь новости о мистере Кобб-Хардинге? Должна признаться, что ожидала его появления на суаре у Кастеров.