Грех
Шрифт:
– Ты не умеешь обманывать, Елена Георгиевна. Говори, что не так. Я же вижу, ты давно хочешь что-то мне сказать.
– Давай не сегодня.
– Почему? – Иван готов к разговору. – Сколько можно откладывать? Мне необходим этот разговор.
– Прекрати.
– Давай поиграем во врача и пациента. Может, так тебе будет легче?
– Запишись ко мне на прием. – Елена хочет уйти.
– Ты так просто не избавишься от меня! – Иван хватает ее за руку.
– Ты что, с ума сошел?
– Пока нет, но все может быть. – Деревской пытается обнять ее. Она сопротивляется, но в какой-то момент замирает. Иван смеется и кладет руки ей на плечи. – Ты испугалась?
– Вот еще! – Таким она видит Ивана впервые. Ей на самом деле страшно, но она ни за что не признается в этом.
Отчужденность между ним и Еленой год за годом становится все ощутимее. Стоило ли прожить вместе столько лет, чтобы стать чужими? Они вынуждены терпеть друг друга ради детей. И только? Тогда действительно нужно расстаться. Пока есть еще хорошее, о чем можно вспомнить с улыбкой.
– Разговор на пьяную голову ничего не решит, – твердит Елена и осторожно поводит плечами. Ей неприятно прикосновение Ивана.
– Я способен рассуждать здраво и после значительной дозы спиртного. – Иван разводит руками. – Но ведь ты не пьяна. Скажи, что у нас происходит?
– Что на тебя нашло?
– Скажи, прошу!
– Ваня, я устала.
– Хорошо. Тогда скажу я. Ты больше не хочешь меня. Я для тебя не мужчина. Тогда что я такое? Кто я для тебя?
Елена не ожидала такого продолжения вечера. У Ивана настроение для откровений, а у нее – нет. Почему именно сегодня? Сколько раз она пыталась начать говорить с ним о том, что постель превратилась для нее в испытание, в напряженное ожидание очередной неудачи. Как же давно она не испытывала удовольствия от того, о чем сейчас принято говорить открыто. Она не так воспитана. Последний раз ей было хорошо с мужчиной давно. Самое досадное, что эти воспоминания никак не связаны с Иваном.
Она никогда не станет говорить с ним о своей неудовлетворенности. Лучше уж периодически разыгрывать спектакль со стонами, сбившимся дыханием. За столько лет она в этом поднаторела.
– Ваня, давай потом.
– Сейчас.
– К чему такая срочность? Уходит последний поезд? – Елена раздражается.
– Жизнь проходит.
– Я устала. Я не хочу говорить об этом. Давай о земном.
– Обязательное совокупление раз в неделю ты отнесла к высоким материям? – В голосе Ивана откровенная насмешка. – Приятно слышать.
– Тебе вообще всегда приятно, – не выдерживает Елена. – У вас, мужчин, природой так устроено, что вам всегда приятно. Хоть с козой, хоть с любимой женщиной.
– Ни фига себе!
– Я сказала то, что думаю.
– Какой винегрет у тебя в голове.
– Больше вопросов не будет? – Елена направляется к выходу из комнаты.
– Не будет.
– Тогда спокойной ночи.
– Я поработаю в кабинете.
– Мог бы и не говорить. – Елена делает неопределенный жест. – Чудо-квартира, где у каждого есть свой уголок.
Деревской садится на диван, устало потирает виски. И зачем он сегодня затеял этот разговор? Не ко времени. Всегда будет не ко времени. Иван смотрит на фотографии, стоящие на столе. Вот оно – светлое прошлое. Все хорошее словно осталось там, на пленке, на фотографиях, где они все выглядят счастливыми. Неужели ничего не вернуть? Растет лишь чувство вины за двойную жизнь, отказаться от которой с каждым годом все сложнее. Интересно, а у Лены был кто-нибудь кроме него? Он ничего не знает о Матвееве. Не знает, что Елена так долго колебалась, так долго не подпускала его к себе, потому что любила другого. Она сказала Ивану «да», только потеряв надежду. Ему было позволено любить. Она всегда только подставляла щеку…
Ничего этого Деревской не знает. Но мысль о том, что он не единственный мужчина в жизни Елены, больно резанула. Она изменяла ему? Иван давно задает себе этот вопрос. Не может же взрослая женщина довольствоваться скудными эмоциями. Она – натура страстная. Она не может не замечать, во что превратилась их сексуальная жизнь. Ее это не может не волновать. Сейчас он все узнает. Он не намерен ходить вокруг да около. Деревской решительно выходит из гостиной. Возле ванной комнаты, где плещется Елена, останавливается. Оглянувшись, видит Николая. Тот выходит из своей комнаты с пустой чашкой.
– Как фильм? – интересуется Иван.
– Отличный.
– Как называется?
– «Правила виноделов». Сильно. Советую посмотреть. – Николай направляется на кухню. На лице его насмешливая улыбка. Сын взрослый. Ивану неловко, но если он отойдет от двери, то будет выглядеть еще смешнее. Отступать некуда. Он осторожно стучит.
– Я скоро выйду. – Приоткрыв дверь, Елена недовольно смотрит на мужа. – Что за срочность? Чего тебе?
– Я хотел…
– Что?
– Может, тебе спинку потереть? – Иван оглядывается на идущего по длинному коридору Николая.
– Что?
– Спинку, говорю, хотел потереть.
– Заманчиво. – Это тот случай, когда можно сгладить неприятный осадок от последнего разговора. Ей это на руку. Елена улыбается. – Заходи.
Иван быстро закрывает за собой дверь. Он выглядит нашкодившим мальчишкой. Елена поворачивается к нему, сбрасывает полотенце. Взгляд Ивана скользит по ее обнаженному телу. Такому знакомому, такому близкому, так трудно отзывающемуся на его ласки. Что он должен сделать? Отказаться от двойной жизни? В чем причина – в его изменах или его измены результат холодности Лены? Сейчас он не в состоянии отвечать на такие вопросы. Он мечтает утонуть в горячих ласках. Сегодня у них все получится. Они оба получат удовольствие, которое делает близость желанной.
– Ты словно впервые увидел меня… – шепчет Лена.
– Может, ты и права.
– Николай не спит. – Она с тревогой смотрит на дверь.
– Ему не придет в голову войти, – уверяет Иван, целует ее в шею.
– Интересно, что он о нас думает?
– Он удивлен, что в нашем возрасте у нас еще есть охота заниматься этим в ванной комнате, – шепчет Иван.
– Послушай, что ты говоришь!
– Леночка, – улыбается Иван, заключая ее в объятия, – ты забываешь, что он – взрослый мужчина. Со дня на день приведет в дом невестку. Вот тогда поздними вечерами ванна может быть решительно занята.