Грехи девственницы
Шрифт:
— Айнхерн, вы арестованы за покушение на убийство.
— Вы меня арестовываете? Из-за этой твари? Она меня соблазнила, а потом обворовала. Я был унижен и опозорен.
Несколько лет назад Айнхерн действительно был напыщенным прусским генералом. Очевидно, время и потеря положения ничего не изменили в его характере.
— Вы торговали провизией и боеприпасами, предназначенными для союзных войск во Франции. Вы знаете, сколько людей умерло из-за вас от голода и холода. Мадлен стоило молчать, ведь в последний раз, когда она его видела, ей пришлось
— Меня лишили звания. Меня! Словно я не служил им верой и правдой тридцать лет.
— А теперь вас повесят, — холодно оборвал причитания генерала Гейбриел.
— Повесят? За то, что я хотел избавить мир от шлюхи. Эта ведьма опоила меня. С вами она тоже это проделала? Терлась о вас своей восхитительной грудью? Ласкала вас рукой?
Тошнота подкатила к горлу Мадлен. Айнхерн всего лишь мстительный негодяй, но сказанное им — увы — было правдой. Она делала то, что от нее требовалось, чтобы узнать, где спрятаны документы, подтверждающие факт его предательства.
Мадлен заставила себя взглянуть на Гейбриела. На его скулах заходили желваки, а губы слегка скривились.
Мадлен дважды сглотнула, но жжение в горле не прошло. Хорошо. Теперь он больше не будет докучать глупостями о ее внутренней красоте и неиспорченности.
В какой-то степени ей стало проще. Она рассказала Гейбриелу о своем прошлом шпионки, но скорее всего он никогда не задумывался об этом всерьез. Теперь же он окончательно убедился, кем она являлась на самом деле. Когда правда явилась ему в образе побагровевшего от ярости и брызгающего слюной генерала.
— Как вы узнали, что я в Лондоне? — спросила Мадлен.
Айнхерн пожал плечами.
— Хочешь получить информацию? Так почему бы тебе не раздвинуть ноги и…
Удар кулаком в лицо оборвал Айнхерна на полуслове, и он рухнул на пол.
Гейбриел пнул обездвиженного генерала носком ботинка.
— Я заберу его в тюрьму.
— Нет. Сначала я должна выяснить, как он догадался, что встречался со мной в прошлом. Отвезем его ко мне домой, и Йен вытянет из него информацию.
— Станет пытать?
Мадлен покачала головой:
— У него другие методы. Более надежные.
Гейбриел бесцеремонно перекинул генерала через плечо.
— Жаль. А я-то хотел посмотреть, как его будут резать на куски.
Они спустились по лестнице, забрав по дороге Йена и Клейтона.
К счастью, в этой части Лондона извозчики не задавали вопросов, даже если их седоки везли с собой бездыханное тело.
Глава 27
Мадлен не сводила взгляда с комнаты, где закрылся Мэддокс с генералом. Гейбриел встал перед ней, но она отвернулась. К его разочарованию, она не дала ему шанса заговорить с ней, пока они ехали из таверны к ее дому. Вместо этого она всю дорогу гордо задирала подбородок, всем своими видом показывая, что ей совершенно безразлично мнение Гейбриела.
Но она же не сможет избегать его вечно.
Как он и предполагал, спустя несколько минут Мадлен все же посмотрела на него. После этого ее взгляд перекочевал на Кемпбелла.
— Пожалуй сниму с себя это уродство. — Мадлен указала на свое кричаще яркое платье.
Гейбриел поймал ее за локоть.
— Позволь тебя проводить.
— В ее комнату? — В голосе Кемпбелла послышалось неодобрение.
Подбородок Мадлен вздернулся еще выше, но в голосе сквозило смирение.
— Все в порядке, Клейтон. Я не настолько добродетельна, чтобы меня защищать.
Мадлен направилась в комнату, в которую переселилась после пожара. В ее вычурном убранстве преобладали персиковые и белые тона, и подходила она Мадлен не больше мрачной спальни бывшего хозяина дома. Ей необходима была комната с видом на улицу. Только тогда она смогла бы расслабиться. Удобное кресло рядом с камином… Гейбриел представил ее в своей собственной спальне. Черт, теперь ему будет еще сложнее заснуть в ней.
Мадлен потянула за ворот платья.
— Что ты хочешь?
Платье было настолько ей велико, что без труда соскользнуло с плеч. В глазах Мадлен горел вызов. Она хотела, чтобы Гейбриел был шокирован, или того хуже — остался равнодушен.
Но Гейбриел предпочел откровенность. Он одобрительно осмотрел фигуру Мадлен, прежде чем перевести взгляд на ее лицо.
— Айнхерн негодяй.
Мадлен намеренно соблазнительно покачивала бедрами, когда подошла к фарфоровому тазу и принялась стирать с лица помаду и румяна.
— Но весьма правдивый. Ничего не утаил.
Гейбриел всегда принимал бросаемый ему вызов, но на сей раз ему не хотелось отвечать.
— Я не стану судить о тебе на основании его слов. Мадлен, грустно улыбнувшись, направилась в гардеробную.
— Почему? Глупо игнорировать факты. — Она вернулась, неся в руках платье цвета шалфея.
— Я не игнорирую факты. Просто оцениваю их по достоинству.
— Хочешь, расскажу сколько было таких же, как Айнхерн? Скольких я соблазнила? Скольким позволяла целовать и ласкать себя?
— Я бы предпочел этого не знать. — Гнев пульсировал в висках Гейбриела при мысли о том, что Мадлен пришлось перенести, но он старался держать себя в руках. — Но если ты пожелаешь выговориться, я тебя выслушаю. Твой рассказ не изменит моего мнения о тебе.
Мадлен взглянула на Гейбриела со смесью страха и жалости, а потом отвернулась и принялась надевать платье.
— Скольких солдат ты спасла, разоблачив Айнхерна? — спросил он, заходя сзади, чтобы застегнуть пуговицы платья.
Мадлен молчала, еле заметно дрожа.
— Ты казнишь себя за все те отвратительные вещи, что тебе пришлось делать. Но вспомни, сколько людей обязаны тебе жизнью.
— Жизнь — это не весы, Гейбриел. — В голосе Мадлен больше не звенел вызов. — Добрые дела не сбрасывают со счетов плохие.