Грехи отцов
Шрифт:
– Погоди. – Он повернулся к двери, и та немедленно приоткрылась, а на пороге показался официант. – Погоди, давай сначала выпьем за встречу, лучше белого. Что предпочитаешь – рислинг, шабли, гевюрцтраминер десятилетней выдержки?
– Рислинг хорош, – сказала Вика и улыбнулась Орехову. Тот галантно склонил голову, повернулся к Егору:
– Я рекомендовал твоей невесте это вино и, как видишь, угадал. Сам люблю эльзасские вина, грешен… Тащи еще бутылку, – скомандовал он официанту, и тот мгновенно смылся за дверь, которую, точно швейцар, открывал и закрывал охранник. Возникла пауза – Орехов уткнулся в меню, Вика качала бокал в ладонях, Юрка смотрел в одну точку перед
Влад точно ростом выше стал, спину держал прямо, очки исчезли, короткие волосы лежали так, точно над ними недавно поработал стилист. Хотя нет, хреново поработал, на висках точно полосы белые прострижены и на затылке. Егор прищурился, разглядывая этакий огрех, и понял, что стилист ни при чем, это седина. Орехов покосился на Егора, отложил меню, и тут появился официант, принес еще одну бутылку эльзасской кислятины и три бокала, расставил все, разлил вино и отошел к рыбам, замер там в ожидании.
Орехов поднял бокал, качнул его, глянул на просвет, потом втянул запах перебродившего виноградного сока и потянулся к Егору.
– Давай, друг, за встречу. Столько лет не виделись, грех отказываться.
Егор взял свой бокал за тонкую ножку, приподнял и вернул на стол. Орехов дернул бровью, проигнорировал Юрку, тянувшего свою посудину, чокнулся с Викой, отпил немного и слегка скривился.
– Неплохо.
Он поставил бокал на стол, поманил к себе официанта и принялся тыкать черенком ножа в меню. Парень шустро все записал, шепотом повторил и сгинул, Орехов отхлебнул еще немного и повернулся к Егору.
– Зря, хорошее вино…
– Что тебе надо? – повторил Егор. Прелюдия его утомила до чертей и, если бы не два мордоворота напротив, давно бы вытряс из Орехова все, что хотел узнать. Тот же и ухом не повел, разглядывал этикетку на бутылке и рассеянно листал меню. Еще минута, и Егор бы точно сорвался, наплевав на охрану, но тут вспомнился недавний разговор, и все, что было после, странным образом стыковалось с их светским раутом.
– Гришина чем тебе помешала? – тихо спросил Егор. Юрка вздрогнул, вцепился в бокал так, что чудом не раздавил его, а Вика впервые посмотрела на Егора. «Кто из них, кто?» – крутилось в голове, Егор лихорадочно перебирал варианты. Вика или Юрка, Юрка или Вика? Зачем, почему, как он прозевал предателя, почему Павлов ничего не заметил? Кто из них, ну, господи, кто? Просто скажи, чтоб я знал, так же нельзя…
– Это не я, это ты, – отозвался Орехов. – На тебя ее сын показал, что ты Гришину из квартиры выволок, а потом ее с пробитой головой нашли. Не знал? Ну-ну, полиция потом все объяснит…
Теперь на Егора смотрели все, даже рыбы из-за толстого стекла, усатый сом так вообще глядел прямо в глаза, и Егору вдруг показалось, что так смотрели на своих жертв палачи, когда приговоренных волокли на эшафот. Егор стукнул пальцем по стеклу, сом шевельнул хвостом и неторопливо отвалил, рыбы помельче шарахнулись во все стороны.
– Что тебе надо, Влад? – Язык уже плохо слушался от злости, губы подрагивали, и Егор чувствовал, что это уже предел. Одному против троих не сдюжить, да и не надо. Главное, до Орехова дотянуться, а там, глядишь, и разговор сам собой завяжется.
Орехов точно мысли его читал, положил локти на стол и посмотрел на Егора в упор.
– Да
Он покосился на Вику, и та вдруг покраснела, отвернулась и принялась разглядывать «морское» дно аквариума. Юрка только собрался что-то сказать, но Орехов махнул на него – не лезь, помолчи пока. «Неужели она?» – Егор глядел на Вику, а та старательно игнорировала его взгляд, делала вид, будто ничего интереснее водорослей за стеклом в жизни своей не видела. Юрка пил вино как воду, пока не прикончил бутылку дорогущего эльзасского, руки у него дрожали, лоб покрылся испариной.
– Свое дело, свой ресторан, свой отель, деньги, женщины – жизнь прекрасна, да? А все твой отец, он оставил тебе неплохое наследство, и ты его не разбазарил, не прогулял, а, как хороший мальчик, сохранил и даже увеличил. И подумывал уже о новом бизнесе, хотел еще развернуться, подняться… Я прав, Егор? Знаю, что прав, я все о тебе знаю, можешь мне не верить, но это так.
Орехов смотрел куда-то в стену, вернее, в толщу воды за стеклом, и обращался к рыбам или улиткам, что ползали по стенке аквариума. Егора он точно не замечал, а будто речь репетировал, и от этих слов у Егора по хребту бежал холодок. «Я все о тебе знаю» – вот и ответ, чего еще надо? Павлов, Гришина, «Разборка» и «Астра» – это дел рук Орехова, но зачем? Столько сил убить, столько денег и времени грохнуть…
– Павлов – твоя работа?
Юрка вздрогнул, как от удара, сцепил пальцы и смотрел в тарелку перед собой. Влад глянул на него, на Егора, на притихшую Вику и, помедлив, еле заметно улыбнулся:
– Прежде чем обчистить дом, обычно убивают сторожевого пса, не так ли? Я лишь устранил помеху, вот и все. Это азбука, Егор, и любой поступил бы так же, ты в том числе. Я не прав?
Прав, еще как прав, Павлов и есть тот сторожевой пес, что измену и подставы за версту чуял, таких сторожевых еще поискать. Не за деньги старался, а просто другой жизни для себя не мыслил, был той нитью, что тянулась от прошлого в настоящее, и вот она оборвалась. Орехов знал, куда бить, и не ошибся. Юрка крутил в пальцах нож, Вика смотрела в сторону, все молчали, лишь негромко булькала вода в аквариумах, да слышались из-за двери отдаленные голоса. Влад вздохнул, чуть скривил губы.
– Noblesse oblige, как говорится, положение обязывает, Егор, – проговорил Орехов. – Я теперь у вас кем-то вроде наместника, око государево, а именно губернатора области. В вашем захолустье планируется построить новую трассу, дублер федеральной дороги, и полностью реконструировать старую. Деньги уже выделены, внесены в бюджет. А во власти у вас бардак, кто проворовался до неприличия, кто сел, кого пристрелили… Ну разве можно такие деньжищи без присмотра оставлять? Вот меня и определили сюда как наиболее подходящего кандидата – местный я, реалии ваши знаю. Правда, подзабыл кое-что, но это не беда, припомню. Пришлось справки навести, сам понимаешь…
– Ты ж всегда уехать хотел, – парировал Егор, – уехать и не возвращаться. Сам говорил, главное уехать, а там все само получится… Нестыковочка. Чего притащился, спрашиваю, око государево? Такие, как ты, у нас долго не живут, место гиблое…
Говорил зло, нагло, не сдерживался, вкладывался в каждое слово, как в удар, а последним и вовсе точно хлестнул наотмашь. Орехов наклонил голову и теперь смотрел Егору в глаза, взгляд не отводил, и вдруг точно кипятком обожгло – Вика положила под столом ему на колено руку. Положила, хлопнула легонько, а сама сидела как ни в чем не бывало, тянула свой рислинг.