Грехи отцов
Шрифт:
– Егор, я все исправлю, – повторил Влад, – ты прости меня. Я столько лет этого ждал и так ошибся. Прости меня и не волнуйся, я все решу – и с полицией, и с имуществом твоим. Насчет компенсации подумай, я все сделаю…
– Да пошел ты… – Вика фыркнула, Егор усмехнулся: как у них это ловко получилось, точно заранее сговорились.
– У дураков мысли сходятся. – Егор обнял Вику за плечи, глянул на Влада: – Машину гони, я пешком топать не собираюсь.
Орехов засуетился, побежал к охраннику, что так и стоял столбом у внедорожника, что-то сказал ему, бросился обратно к Егору:
– Он отвезет куда скажете. Машину могу тебе оставить, если надо. А с ним, – Влад
Вика скривила губы и затейливо выругалась, Егор даже оторопел – таких речевых оборотов она раньше себе не позволяла. Потолкуем… На душе снова кошки заскребли, Егор посмотрел на Федерата, на Влада и отвернулся. Черт с ними, это не его забота, он тут ни при чем. Шагнул к машине, открыл заднюю дверцу, Вика села в салон, он закрыл дверь, повернулся к Владу…
– Отойди, Егор.
Он не сразу понял, чей это голос, Влад побледнел, смотрел куда-то перед собой. Егор повернул голову и увидел Юрку. Он так и стоял у передней дверцы, упираясь в крышу локтями, а в руках держал «стечкина».
Держал крепко, ствол даже не шевелился, видать, отец все же успел немного натаскать Юрку, хоть тот как огня боялся выстрела и вечно мазал, посылая пули куда-то в область мишени. А сейчас Павлов стоял ровно, как в тире, спокойный и сосредоточенный, но губы у Юрки кривились, а на лбу выступили капли пота.
– Юрка, – Егор отпрянул назад, отдавив охраннику обе ноги, – Юрка, сдурел? Ты что?..
Павлов плевать на него хотел, он шагнул вбок, поднял пистолет на уровень глаз, прицелился, коснулся пальцем спускового крючка.
– Спятил? – криво улыбнулся Павлову Влад. – Прекрати, не валяй дурака… Я ошибся, понимаешь, ошибся! Ну, прости, что так вышло, я же не знал…
– Бродячих собак убивают, Влад, особенно бешеных. Разве ты не знал или я ошибаюсь?
Юрка уверенно и ровно держал «стечкина», руки у Павлова не дрожали, ствол не водило по сторонам, а дуло смотрело Орехову в лицо. Негромко щелкнул предохранитель, Влад глянул на Егора так, точно искал у него защиты, перевел взгляд на Юрку, шутливо поднял руки и улыбнулся дрожащими губами:
– Погоди, мы все решим с тобой, я подумаю, что можно сделать. Брось оружие, мы поговорим и все обсудим. Я ж все помню, Юрка, я ничего не забыл…
И тут грохнул выстрел, пуля прошила Орехову левую скулу, пробила кость, Влад пошатнулся и непонятно как удержался на ногах и почему-то не орал, а лишь прижимал ладонь к ране. Охрана летела к нему со всех ног, Чурсин то ли кашлял, то ли хохотал, по губам у него текла кровь, Вика высунулась из салона, но Егор впихнул ее обратно.
– Юрка, не смей… Ты что творишь? – орал Егор, а Павлов его и не слышал. Выпрямился, перевел ствол правее и выстрелил два раза, в грудь Орехову и в голову, и попал, попал, как в мишень, будто в тире палил, а не по живому человеку. Влад дернулся, точно его за нитки подвесили, невидяще посмотрел на Егора и повалился на бок, в грязную лужу, и темная вода постепенно становилась багровой.
– Юрка… – Егор даже пальцем шевельнуть не мог, Вика через окно смотрела на убитого Орехова, прикусив костяшку пальца, блондинистый охранник сунулся было к Владу, но отпрыгнул назад – Юрка держал парней на прицеле. Те послушно отступили, держа руки на виду, а Влад не шевелился. Юрка отшвырнул пистолет, повернул голову, и Егор поймал на себе его взгляд безумца – зрачки расширены, белки в красных прожилках.
– Вот и все, – проговорил Юрка, – все кончилось. Я тебе говорил, а ты не верил. Все, Егор, больше не увидимся.
Он плюхнулся
«Убью Орехова и с собой покончу, все равно мне не жить». Егор разом ослеп и оглох, время остановилось, сделалось вязким, как смола, звуки стали долгими, предметы потеряли контуры и краски. Слева промелькнуло что-то черное, узкое, обдало жаром и грязной водой, но Егор не шелохнулся: внедорожник был уже на мосту. Его бросало по сторонам, он чудом ушел от самосвала, что врезался-таки в ограждение, вылетел на встречную полосу, там разминулся с опорой освещения и погнал дальше по пустой, как взлетная полоса, дороге.
– Вика… – Голос сел, крик не получился, в горло точно песка сыпанули. Егор побежал было к мосту, но подкосились ноги, он брел, точно паралитик, орал что-то. На мосту показалась «бэха», она щукой летела следом и уже нагоняла вихлявший по полосе внедорожник, приноравливалась, как бы его подрезать, совалась по сторонам, искала лазейку. Внедорожник сильно мотнуло, он пошел боком, развернулся по инерции, задними колесами повис над бездной и убийственно-медленно рухнул вниз. Мелькнул черной полосой и пропал, и тут время рвануло вперед, понеслось со свистом, но это визжали покрышки – на мосту тормозила «бэха». Она вкопалась в полотно, клюнула носом и развернулась вокруг своей оси, едва не задев задними колесами бордюр ограждения у края недостроенной полосы, рванула обратно и резко остановилась, из нее выскочили трое. Раздались голоса, крики, Егор увидел бежавших к краю моста людей, они столпились над обрывом, смотрели вниз и вдруг дружно бросились прочь. Снизу поднялся столб пламени, но моментально опал, потом долго ничего не происходило, потом из-под моста потянулся черный дым.
Егор отвернулся и увидел рядом Чурсина – тот привалился спиной к сваленным кое-как бетонным плитам и с жалостью глядел на Егора.
– Прости, – сказал Федерат, – кто ж знал, что так обернется… Красивая девушка, жалко. Прости меня…
Егор отвернулся, поглядел по сторонам в шальной, последней надежде – может, показалось? Может, Вика не уехала, может, успела выскочить из машины? Но никого не было, неподалеку лежал мертвый Влад, над лужей кружились мухи. А рядом, присыпанный песком, валялся «стечкин». Егор подошел, поднял оружие, проверил магазин – там не хватало трех патронов. Он передернул затвор, негромко лязгнул досланный в патрон патронник, сжал неудобную широкую рукоять в ладони, подошел к Чурсину. Тот не шелохнулся, глянул на оружие, на Егора, закрыл глаза и зашептал что-то невнятное, потом зашелся в кашле.
– Отомстить хотел, – тихо сказал ему Егор, – отомстил, поздравляю. И отцу моему, и мне, и Вике, и Юрке, и Владу – всем нам отомстил. А сейчас я тебе грехи отпущу, умрешь праведником.
Федерат кивнул, сполз на песок и поднял голову, по губам у него текла кровь.
– Давай… – разобрал Егор и выстрелил два раза, потом еще, потом он жал на спуск, пока не закончились патроны. Мир заволокла пороховая дымка, «стечкин» выпал на песок, а Федерат так и сидел на месте, опустив голову, точно ничего и не было, только его руки и «браслеты» на них заливало чем-то темным. Егор мотнулся, как пьяный, постоял, хватая ртом воздух, и побрел навстречу «бэхе», что вылетела из-за пригорка и, разбрасывая покрышками песок, мчалась навстречу.