Греховные клятвы

Харрис Лилиан

Я провожу рукой по глазам, не желая видеть слезы. Они никому не помогут.

Простояв у двери неизвестно сколько времени, я возвращаюсь в свое убежище и плачу. Может, слезы и не помогут ни одной душе, но это все, что у меня есть. И я даю им волю, прямо здесь, в доме моего врага, совершенно не заботясь о том, слышит ли он меня. Больше нет.

— Заткнись, черт возьми! —

кричит незнакомый мне мужчина.

Я вздрагиваю, веки распахиваются, сердце гулко стучит внутри.

Черт. Как долго я спала?

— Побереги слезы, Смитти, — продолжает тот же человек. — Тебе будет намного хуже.

— Пожалуйста, — открыто всхлипывает он, страх просачивается в его голос. — Я ничего у тебя не брал.

— Это ложь. — На этот раз говорит Майкл, и я практически слышу злобное веселье в его голосе.

Раздается звук, похожий на скрежет стула по полу, затем мужской крик, снова и снова, пока у меня не идет кровь из ушей, пока моя плоть не покрывается мурашками.

Я могу только представить, что они делают, и, судя по звукам, которые, как я думаю, являются ударами и ломающимися предметами, ничего хорошего. Мое тело практически втягивается в себя, и я дрожу, спрятав голову в поднятых коленях.

Он сделает это со мной, когда найдет меня. Я дрожу, мое тело охвачено паникой. Он собирается пытать меня, сломать меня, как все мужчины до него.

Я должна была умереть. Я должна была открыть дверь его машины и выпрыгнуть навстречу своей смерти.

— Ты украл у меня, Смитти. — Его тон резкий, как будто родитель ругает ребенка. — Теперь, если ты признаешь это, мне будет легче с тобой.

Он говорит это так серьезно, как будто это приз, который он предлагает этому человеку.

— П-п-пожалуйста… Я не делал этого. Я ничего не делал. — Он продолжает рыдать, с каждой секундой крики становятся все громче.

— Ну же, Смитти. Я не люблю лжецов. — Его ботинки громко стучат. — Я сделаю тебе еще больнее только за это.

— П-пожалуйста, Майкл. Мне жаль.

— Жаль за что? — прорычал он, и на этот раз ярость в его голосе заставила меня распахнуть глаза.

Что мог вынести этот человек?

И тут меня осеняет. Еду? Может быть, это она? Поэтому Майкл сегодня рылся в холодильнике? Он понял, что вещи были похищены, и обвиняет в этом парня?

Майкл насмехается над ним.

— Вещи исчезли, Смитти, а доступ был только у тебя.

Его шаги приближаются к моему месту, и все мое тело дрожит, а зубы сжимаются и стучат во рту.

— Ты разочаровываешь меня.

— Но я не брал этого. Может, это был к-к-кто-то другой.

— Свяжите его, — говорит Майкл, и Смитти фыркает, когда доносятся звуки еще одного стула.

— Плоскогубцы, — требует Майкл, словно просит передать картошку.

Я шумно вдыхаю, мой желудок подрагивает, пульс учащается и громко бьется в ушах.

Что

он собирается с ними делать?

— Последний шанс. Я не терпеливый человек.

Но Смитти продолжает выть.

Ритм ударов моего сердца барабанит внутри меня, пока моя грудь не становится тяжелой с каждым рваным вдохом.

Майкл вздыхает, как будто от скуки.

— Приготовься. Это будет больно, и тебе захочется умереть. Но… — Еще один стул волочится по полу. — Если ты признаешь это сейчас и не будешь тратить мое время, я убью тебя быстрее. Один выстрел в мозг, и ты даже не поймешь, что тебя поразило.

Мужчина всхлипывает.

— Я… а-ахх!

Слова умирают в его горле, сменяясь криком, таким жестоким, что я буду слышать его до самой смерти.

Я закрываю ладонями уши, слезы текут по моему лицу, представляя, что с ним делают, и все из-за меня. Я не могу позволить Майклу причинить боль тому, кто этого не заслуживает. Но если я раскрою себя, то окажусь на стороне пострадавшего.

О, Боже. Я беззвучно плачу, глаза закрываются, слезы продолжают литься.

Не знаю, сколько проходит времени, но крики становятся все громче, как будто мужчина находится на грани смерти.

Я больше не могу это слушать. Позволить другому человеку расплачиваться за то, что я сделала, — не так меня воспитывали родители. Это не тот тип человека, которым я хочу быть. Я лучше этого. Я никогда не позволяла страху заставить меня трусить раньше, и я не буду делать этого сейчас.

— Мне начать с другой руки? — рычит Майкл. — Или ты наконец признаешься, что украл у моей семьи, прежде чем я отрублю тебе обе руки?

Мужчина кричит громче, словно его хотят зарезать заживо, но Майкл только смеется. Садистский смех, как будто это больная игра.

— Ладно, тогда. Я просто продолжу…

— Остановитесь! — кричу я, вскакивая на ноги, слабость колотит меня по коленям.

Мгновенно к моему лицу приставляют пистолет, но не Майкла. Он принадлежит другому мужчине рядом с ним, который выглядит моложе, но очень похож на его родственника. Их темные, почти черные глаза одинаковы.

— Кто ты, блять, такая? — спрашивает его двойник, вздергивая брови в замешательстве.

Я заставляю свои ноги двигаться, мало-помалу, мои руки подняты в воздух, сердце бьется в грудной клетке.

— Я…

В горле пересохло, грудь взлетает и опускается, когда я смотрю на них обоих, надеясь не умереть.

— Девушка из окна. — Губы Майкла слабо изгибаются. — Приятно наконец-то встретиться с тобой. Я уже начал думать, когда же ты решишь присоединиться к нам.

Я задыхаюсь, опускаю руки, глаза округляются.

Он знал? Сукин сын…

— Ты знаешь ее? — замечает мужчина, который все еще направляет на меня свое оружие, и поворачивается к Майклу, наклонив голову.