Греши и страдай

Винтерс Пэппер

Я не знала, почему, но всякий раз, когда думала об Уоллстрите, то становилась вспыльчивой. Артур немного объяснил, почему он так стойко относился к этому человеку, но мне показалось, что Уоллстрит был самым большим пользователем из всех.

«Я этого не потерплю».

Особенно после всего, что для него сделал Артур.

— Не знаю. Полагаю, самоучка, — ответил Артур, доставая миски и палочки для еды. — Я делаю это не часто. Слишком занят. — Его взгляд потемнел. — И какой смысл готовить,

если только на одного?

Бросив на меня легкомысленный взгляд, Арт не смог скрыть намека на жалость к себе.

«Он был таким одиноким».

Перенаправив разговор на более легкие темы, я пошутила:

— Я предполагала, что ты даже воду кипятить не умеешь.

— Почему? —усмехнулся он. — Потому что ты все еще видишь мальчика, который сжег все, чему пыталась научить его мать?

Мой разум наполнился образами Дайан Киллиан, весело смеющейся, когда из ее духовки в тридцатый раз вырывался дым. Артуру не суждено было последовать за ней и стать пекарем. Не с его послужным списком.

Болтая ногами, стуча голыми пятками о глянцевые шкафы, я улыбалась.

— Нет, — предположила я, — из-за причудливой доставки еды. Эти еженедельные меню великолепны, но не совсем подходят для того, чтобы затащить кого-то на кухню.

Взяв ситечко, Арт вылил в него горячую воду и рисовую лапшу и дал воде стечь в раковину.

— Мне больно, что ты так мало веришь в меня, — развернулся Арт, чтобы выложить лапшу в вок, наполненный соевым соусом и другими специями, но споткнулся и вместо этого схватился за стойку.

Сразу же мое сердце забилось быстрее.

— Ты в порядке?

Я ухватилась за мраморный край, готовая броситься и схватить его.

Прошла секунда, прежде чем он двинулся — на этот раз медленнее.

— Я в порядке. Перестань суетиться. Ты сведешь меня с ума.

Размеренными движениями Арт включил газ и бросил теперь блестящую и ароматную рисовую лапшу, а затем положил в кашу лук-шалот и ростки фасоли.

Закусив губу, я не проронила ни слова, поскольку он держался ко мне спиной и готовил. Я не знала, было ли его нежелание встретиться со мной лицом к лицу связано с сотрясением мозга или просто сосредоточением на своем кулинарном шедевре.

В любом случае, я не сводила с него глаз все время, пока он готовил.

Наконец, когда у меня слюнки потекли от аромата экзотического ужина, Артур разделил порции и представил идеальный «Пад Тай».

У меня открылся рот.

— Вау, Арт. Выглядит потрясающе.

— Ой, подожди.

Он направился в кладовую, схватил пачку измельченного арахиса и рассыпал щепотку по горячей лапше.

— Теперь все готово.

Поднеся свою миску к моему носу, Арт сказал:

— Понюхай. Пахнет аутентично?

Я глубоко вдохнула, мгновенно узнав пряное очарование чили и аппетитный аромат чеснока.

— Да. Пахнет точно так же, как «Пад Тай» из местного кафе на вынос.

Артур

нахмурился.

— На вынос? Действительно. Тебе никогда не приходилось путешествовать со своей приемной семьей?

— Нет. — Я отвернулась. — Однажды они пытались отвезти меня на Корфу, но я отказалась.

— Почему?

Я вздрогнула, когда вернулись прежняя потерянность и страх перед моим разумом — черной дырой.

— Потому что я боялась пойти куда-нибудь, где, возможно, была раньше. Боялась столкнуться с людьми, которые… — я опустила взгляд на мои шрамы. Их было достаточно.

Артур вздохнул.

— Даже врозь мы все еще переживали одни и те же испытания. Оба по отдельности — просто по-разному.

Мы замолчали, когда я взяла пару палочек для еды, затем соскользнула со столешницы и села за барную стойку. Скользнув на высокие табуреты, мы сидели в ореоле света от трех стеклянных лампочек.

Артур дождался, пока я села и попробовала его невероятное блюдо, прежде чем сказать:

— Итак… скажи мне. Чем ты занималась последние несколько лет?

Я была очарована его умелым использованием палочек для еды и тем, как его горло напрягалось, когда он глотал.

Я рассмеялась, хотя сердце гулко стучало.

— Мы действительно делаем это?

Он нахмурился.

— Что делаем?

— Знакомимся поближе.

Положив палочки для еды, он наморщил лоб.

— Не узнаю тебя получше, Лютик. Я уже знаю твою душу. Она была моей с тех пор, как я тебя увидел. Но я хочу знать, какой у тебя был образ жизни, когда меня там не было. Хочу решить, должен ли злиться на твою приемную семью за то, что она держит твои воспоминания в заложниках, или молча благодарить за то, что они дали тебе лучшую жизнь, чем та, которая была бы у тебя, если бы ты вспомнила.

Боль вернулась в полную силу. Я потерла грудь ладонью.

— Каждый раз, когда ты это делаешь, я чувствую себя ужасно.

— Что делаю?

Наши подшучивания растворились, проявив черное и белое под цветами того места, где мы жили. Мы любили друг друга. Это было неоспоримым. Но там, где наши души помнили и обожали, наши личности эволюционировали из-за обстоятельств, которые нам не под силу.

«Мы чужие».

— Напоминаешь мне, что это я оставила тебя.

Моя кожа вспыхнула от жара.

— Я знаю, что ты не это имел в виду, но мне больно думать, что это была моя вина…

Артур хлопнул ладонями по мрамору.

— Все это не твоя вина, Клео.

Я опустила голову, аппетит пропал, и теперь просто тыкала в лапшу.

«Как это могло случиться снова? Неужели мы не можем ни о чем поговорить, не вспоминая о прошлом и не разрушая наше простое веселье?»

Взяв меня за руку, Арт потер большим пальцем мои суставы. Его глаза были напряженными и пустыми.