Греши и страдай

Винтерс Пэппер

Клео поцеловала меня, ее язык неуверенно лизнул мою нижнюю губу. Я открылся для нее, приветствуя ее вкус во рту. Она расслабилась в поцелуе.

— Для меня никогда не было никого другого.

— Ты могла бы двигаться дальше, — выпалил я, не отрывая своих губ от ее, целуя ее вливая слова прямо ей в рот. — У тебя был выбор.

Она впилась пальцами мне в щеки.

— У меня никогда не было выбора, Арт. Никогда.

Ее нежный поцелуй стал требовательным —

необходимость подтвердить, что мы оба живы. Мой член набух, и как бы мне ни хотелось нарушить правила, я не мог.

Я хотел состариться с ней.

Хотел, чтобы она была со мной все дни и ночи, оставшиеся мне на этом свете.

Я бы не стал рисковать ею — только не сейчас, когда Клео вернулась ко мне.

— Подожди здесь, — прошептал я, поцеловав ее в последний раз.

Не дожидаясь, пока Клео начнет ругаться, я скрылся в ванной и открыл краны в большой ванне. Дождавшись, пока температура воды не станет идеальной, я снял джинсы и футболку, в которые надел после того, как доктор Лейн ушла, и побрел обратно в спальню.

Клео стояла восхитительно обнаженная именно там, где я ее оставил. Ее плоский живот был гладким и совершенным, в то время как блестящие шрамы покрывали ее правую сторону, а красивые голубые цветы и скрытые звездные знаки украшали левую.

«Клео похожа на красочное созвездие».

Она приоткрыла рот, когда я переплел наши пальцы и повел ее в ванную.

Моя головная боль усилилась, поддерживая ритм с моим учащенным сердцебиением и пульсирующим членом.

«Успокойся».

Ни за что на свете я не хотел снова потерять сознание.

Дело было не в сексе или похоти.

Это было нечто большее.

Своего рода очищение — освобождение от прошлого и принятие настоящего.

Перешагнув через край ванны, я осторожно погрузил Клео в теплую воду, пока она не погрузилась до талии. Мое дыхание стало слабым, а зрение затуманилось. Звук бьющих из кранов струй наполнил ванную комнату, когда Клео расслабилась в воде и откинулась на мою грудь.

Когда она сдалась мне, с ее грудью торчащей поверх мыльной пены, мое сердце забилось по совершенно другой причине. И когда ее голова склонилась и легла между моим плечом и шеей, я прижал ее к себе со слишком большой силой.

Клео пискнула, но не пожаловалась. Я ничего не делал, кроме как безмолвно обнимал ее. Ее уязвимость придавала мне силу. Ее подчинение успокоило меня.

В словах не было необходимости.

Разговор не требуется.

Мягкий пар и конденсат действовали гораздо лучше, погружая нас в безмолвие.

Я никогда не понимал, как она могла заставить меня чувствовать себя непобедимым в одну секунду, а в следующую — безнадежным.

Это сделала ее любовь — она была эликсиром и проклятием. Что-то, что навсегда противоречило бы моему миру и всему, за что я сейчас выступал.

Взяв мыло, которое хранила моя горничная, я медленно вымыл ей грудь.

Клео мурлыкала, когда я массировал ее плечи, касаясь всего ее тела. Откинув голову на мое плечо, она лениво посмотрела мне в глаза. Без единого звука ее крошечная ручонка исчезла позади нее и обхватила мой член.

«Что, черт возьми, она делает?»

— Клео… — прошипел я, когда она сжала меня крепче. — Ты слышала доктора, мы должны остановиться.

Клео должна отстраниться.

Я не мог ее заставить. У меня не было силы воли против Клео. Никогда. Моя жизнь и мой член были в ее руках.

Она не отпускала и не гладила меня — просто продолжала держать мой член, как будто я был имуществом.

— У меня есть что сказать, — сжала пальцы Клео. — Надеюсь, я таким образом привлеку твое самое пристальное внимание.

Мои яйца подергивались. Я тяжело сглотнул.

— У тебя есть моя безраздельная концентрация.

Я застонал, когда Клео снова сжала пальцы.

— Я всегда принадлежала тебе, Арт. Только тебе.

Мое кровяное давление резко повысилось, крича, как чайник, который вот-вот взорвется.

— Я знаю.

Ощущение блаженства усилилось. Закружилась голова.

— И ты знаешь, что я всегда принадлежал тебе. Но, клянусь, Клео… ты…

— Еще нет.

Я стиснул зубы.

Я не мог ее остановить. Несмотря на то, что она не двигалась, ее хватка была чертовски хороша.

— Черт... это уже слишком.

В комнате стало темно.

— Тебе нужно остановиться.

— С тобой всегда все слишком много, — выдохнула Клео. — Все в тебе слишком много. Твой размер, твоя любовь, твоя щедрость, твое богатство.

Клео наклонила подбородок, коснувшись своими губами моих.

— Но сколько бы я ни получила от тебя, этого никогда не бывает достаточно. Я даже не могу злиться на тебя, потому что понимаю ход твоих мыслей. И я не могу наказать тебя, даже когда ты причиняешь мне такую боль, прячась.

Клео подняла вторую руку из воды, капли воды падали мне на грудь, а ее пальцы зарылись в мои волосы.

— Ты напугал меня, Арт. Ты вырезал мое сердце, когда потерял сознание внутри меня, и я никогда не забуду чувство, когда потеряла тебя в своих объятиях.

Держа меня в заложниках, ее губы прижались к моим.

Я застонал от боли. Мое зрение полностью потемнело. Я понятия не имел, где я был и как, черт возьми, оставаться в здравом уме.

— Черт возьми, Лютик. Остановись.