Греши и страдай
Шрифт:
Его ноздри раздулись, его глаза еще больше отвлекались на мою скудно одетую фигуру.
— Как насчет того, чтобы я отказался от вуали и просто сказал прямо, а?
По коже поползли мурашки.
— Хорошо.
Наклонив голову, Рубикс сказал:
— Я думаю, что ты самонадеянная гребаная принцесса, которую вырастил деревенщина и баловала шлюха. Ты исказила разум моего сына и использовала свою киску, чтобы разделить мою семью.
В мгновение ока он набросился. Прижав меня к туалетному столику, обхватил пальцами мое горло, холодный
— Как тебе эта гребаная правда?
Слезы навернулись на мои глаза, когда он сжал мою шею. Мои руки взлетели, чтобы остановить его, цепляясь за его руку.
— Не… правда…, — выдохнула я, ненавидя то, как пищит моя гортань от сдавливания. — Безумие.
Он душил меня сильнее.
Наши лица были так близко, что его нос касался моего. Как будто он пытался выжать из меня все досуха, ожидая увидеть, как ложь и секреты выльются наружу.
Мои глаза вылезли из орбит, в голове стучало от невозможности дышать.
Потом… он отпустил меня.
Я рухнула к его ногам, громко вдохнув воздух.
Его большие сапоги оставались приклеенными к полу, пока я тяжело дышала, кашляла и медленно втягивала в кровь достаточно кислорода, чтобы остановить крик смерти.
Опустив голову, я сокрушенно пробормотала:
— Во что ты веришь… это не правда — просто ложь, которой ты кормил себя снова и снова.
Потирая пылающее горло, я хрипела:
— Я любила тебя. Ты пугал меня, и я всегда чувствовала, что разочаровывала тебя, но ты был отцом мальчика, которого я любила. Я хотела твоего благословения. Хотела быть частью твоей семьи не меньше, чем своей, — каждое слово царапало мою гортань, но если я смогу каким-то образом заставить его поверить мне… возможно, у меня будет шанс освободиться без боли.
Прошло несколько бесконечных секунд.
С каждой секундой я старалась не дать своей надежде выйти из-под контроля.
Я стояла на дрожащих ногах, молясь, чтобы он образумился.
Но, как и всякий раз, он предпочел ложь правде.
Лицо Рубикса залилось ненавистью и презрением. Презрение, что я каким-то образом лишила его праведного гнева, сражаясь с ним не с отвращением, а с любовью.
Любовь, которую он не заслужил.
Любовь, которая окончательно умерла во мне.
Он больше не был моим дядей. Больше не отец из моего детства. Он был чудовищем и заслужил смерть.
Его рука поднялась.
Я повернулась, чтобы избежать удара, но Рубикс был быстрее.
Его пальцы вцепились в мои волосы, прижимая к себе.
— Хватит этих игр, — его взгляд метнулся к моим губам. — Ты готова?
Мое сердцебиение сбилось.
— Готова для чего?
Рубикс ухмыльнулся:
— К твоему покаянию, конечно.
Его волосы были длиннее, у основания черепа перевязаны бечевкой. На его кожаной куртке были ржаво-красные полосы от крови его бесчисленных жертв. Было странно думать, что в детстве я смотрела на него с почтением. Я верила, что Рубикс всегда будет рядом, чтобы защитить меня… теперь я знала
Каждый дюйм меня хотел плюнуть ему в лицо.
— Мне не в чем каяться.
Рубикс усмехнулся:
— Всегда спорила, даже когда была маленькой девочкой.
— Прекрати!
То, что он рассказывал о нашем общем прошлом, приводило меня в ярость. Я не хотела бороться с воспоминаниями о счастье, когда хотела принять бессердечие убийства. Я закончила с этой постановкой.
Я зарычала:
— Ты потерял право говорить со мной. Ты для меня мертв и скоро станешь не более чем гниющим трупом.
Впервые в жизни я удивила безжалостного байкера.
Его пальцы расслабились в моих волосах, резкий вдох сорвался с его губ.
Мои глаза метнулись за него по темному коридору к маленькому солнечному свету, отражающемуся в гостиной. Если бы я могла обойти его, то смогла бы сбежать.
Я делала это раньше, когда была вся в ожогах и истекала кровью.
И смогла бы сделать это снова.
Рубикс преодолел свой шок, снова вцепившись рукой мне в волосы. Моя голова горела, но мой гнев пересилил любую боль.
— Ты действительно не изменилась, не так ли? У тебя все еще такой же ублюдочный гребаный язык, как и в десять лет.
— Ты меня больше не пугаешь, — я провела ногтями по его руке, держащей мои волосы. Ложь вышла жестокой — звучащей более правдиво, чем выдумкой.
Рубикс улыбнулся, нисколько не вздрогнув от моих царапин.
— Тебе стоит бояться, милая Клео. Потому что, к несчастью для тебя, твоя жизнь только что превратилась в чертов кошмар.
Его дыхание пахло несвежим кофе, когда он прижался к моим губам тошнотворным поцелуем. Его пальцы сильнее вцепились в мои волосы.
— Не паникуй, маленькая принцесса. Не произойдет ничего, с чем ты не справишься.
Он добавил себе под нос:
— В конце концов, я хочу, чтобы ты была жива.
По спине пробежали мурашки.
Мое сердце остановилось.
Страх смешался с яростью, и я хотела вырезать ему глазные яблоки и спустить их в его отвратительный унитаз.
— Отпусти меня! — с трудом удерживая себя на ногах, я пнула его ногой. Жестко. Очень сильно.
Мои пальцы на ногах протестовали, и я надеялась, что я их не сломала, но боль того стоила, потому что его пальцы разомкнулись ровно настолько, чтобы я бросилась бежать.
Я толкнула Рубикса назад.
Он споткнулся.
Между ним и дверным проемом образовалась щель.
Я была свободна.
«Беги!»
Я прыгнула мимо него и оттолкнулась так быстро, как могла.
Беги, беги, беги!
Проскользнула в гостиную, ощутив облегчение от свободы.
Но все пошло прахом.
Я не ушла далеко.
Несколько шагов, вот и все.
Рубикс бросился на меня; его тяжелая, обтянутая кожей туша выбила меня из равновесия и повалила на тошнотворный ковер.