Грешная и святая
Шрифт:
– Я уезжаю, – ответила она. – Улетаю первым же рейсом. Но я хочу кое-что тебе сказать: мне наплевать, если я больше никогда не увижу тебя, но не вздумай препятствовать моим встречам с матерью, потому что в этом случае я расскажу ей о твоих темных делишках, а ты, насколько я могла понять, не очень этого хочешь.
Он стиснул зубы и промолчал.
– Я отвечаю за свои слова, – сказала Сьюзен.
– Если у нее возникнет желание повидать тебя, я не стану возражать, – процедил он сквозь зубы.
Она кивнула.
– Я буду очень
– Он не сможет. Возьми такси. Ашраф нужен мне здесь. – Питер начал снимать со стен картины.
Он хочет увезти их с виллы, поняла она. Куда? Но ей-то какое дело? Она скорее всего никогда больше его не увидит.
Девушка вышла из комнаты и стала спускаться вниз по лестнице. Зазвонил телефон. Ашраф взял трубку и сказал ледяным тоном:
– Нет, сэр! Она не может подойти. Прошу прощения! – Он положил трубку и посмотрел на Сьюзен взглядом, от которого ей стало не по себе.
– Это мне звонили? – спросила она, готовая разрыдаться. Темные глаза смотрели на нее с почтением, но твердо.
– Извините, но хозяин приказал не подзывать вас к телефону, если вдруг позвонит мистер Харрис.
– Так это был он?!
Ашраф кивнул, бесстрастно глядя на нее.
– А откуда ты знаешь, что я минуту назад не звонила ему?
– Прошу прощения, но я прослушиваю все ваши разговоры.
У нее от возмущения перехватило дыхание.
– А если я ему позвоню?
– Я буду вынужден прервать ваш разговор.
Сьюзен смотрела в спокойные глаза Ашрафа и не понимала его. Но она любила его, и ей было жаль, что между ними легла пропасть. Не могу дождаться, когда окажусь дома, подумала она. Не могу дождаться, когда все это будет позади!
– Ты не закажешь мне по телефону такси?
– Я это уже сделал, мисс, – сообщил Ашраф. – Машина приедет с минуты на минуту.
Такси появилось пять минут спустя, она села в него и уехала, ни разу не обернувшись. У ворот виллы им встретился большой фургон, который направлялся к дому. Он здесь, чтобы увезти картины? Если Ричард не окажется на вилле в ближайшее время вместе с полицией, то Питер уничтожит все улики.
Он обвинит во всем меня, подумала Сьюзен, глядя в голубое небо, освещенное золотым солнечным светом. Он решит, что это я предупредила Питера, и придет в ярость.
Но не съест же он меня? Съест, подумала она. Просто разжует и выплюнет!
У нее не было ни малейшего желания встречаться с Ричардом Харрисом, тем более что тот имел все основания злиться на нее.
Можешь успокоиться! – возразил ей внутренний голос. Скорее всего, у Ричарда никогда больше не возникнет потребности видеть тебя.
Сьюзен содрогнулась от охватившего ее чувства потери.
Как она сможет жить по соседству с ним, зная, что он ее ненавидит? Он месяцами не обращал на них с Шадией никакого внимания. И будет так же поступать и впредь. Она не сомневалась, что Ричард может быть безжалостным по отношению к тому, кто его предал.
Ей
8
Сьюзен вернулась домой под вечер. День стоял жаркий, душный, в небе полыхали далекие молнии. Надвигалась гроза.
Она закрыла за собой входную дверь, и ее охватила ужасная тоска. В домике было пусто и тихо, точно так же, как и в соседнем. Ричард, наверное, все еще в Тетуане. А возможно, он никогда больше не вернется сюда. Питер постарается избавиться от него. Скорее всего договор об аренде коттеджа заключен на год или даже на больший срок, но рано или поздно Питер заставит Ричарда уехать. А может, это лучше, чем если бы он остался здесь и не обращал на нее никакого внимания?
Кто знает? Единственное, в чем она была уверена, это в том, что опять осталась в полном одиночестве и не может себя как следует контролировать – голова у нее кружится, ее бьет озноб. Во время полета у нее не было возможности выплакаться. Она ничего не ела, хотя ей ужасно хотелось, и в самолете отводила глаза от жующих людей. Ведь стоит ей начать есть, она не сможет остановиться и привлечет к себе всеобщее внимание.
Теперь, оставшись одна и роняя слезы, она принялась разыскивать на кухне съестное. Дрожа и всхлипывая, она будто охотилась за едой: чипсы, печенье, консервные банки с бобами, ананасами, большой кусок сыра, нарезанная ветчина в запаянном полиэтиленовом пакетике. Ей некогда готовить – нужно как можно скорее запихнуть все, что нашла, в рот. Она свалила продукты на стол и набрасывалась то на одно, то на другое. Она жевала и глотала так быстро, что не чувствовала вкуса продуктов. И, лихорадочно жуя все подряд, не переставала плакать.
Зазвонил телефон. Она не обратила на него никакого внимания. Телефон звонил и звонил, затем замолчал. Сьюзен взяла из холодильника молоко и стала пить большими глотками. Опять раздался телефонный звонок. И опять она не стала брать трубку. Звонки прекратились, но минуту спустя возобновились. Это начало действовать ей на нервы.
– Заткнись! – закричала она, но звонки не умолкали, и она схватила трубку с криком: – Перестанешь ты или нет?
– Сьюзен?
Это была Шадия. Судя по голосу, она была сильно обеспокоена.
– Будь добра, оставь меня в покое, – простонала Сьюзи и бросила трубку.
Но звонок подруги заставил ее очнуться: она оглядела кухню, увидела разбросанную повсюду еду и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Боже ты мой, подумала она, я опять сорвалась!
Всхлипывая, она побежала по ступенькам в ванную комнату, полная презрения к самой себе. Напустив в ванну теплой воды, она умыла холодной водой горящее заплаканное лицо и долго чистила зубы – после приступов она никак не могла избавиться от противного привкуса во рту.