Грешная одержимость
Шрифт:
Грустно улыбнувшись, Дани еще раз сжимает мою руку.
— Они поставили мне ультиматум. И это заставило меня осознать, что как бы я ни любила своих родителей, ты был прав. Я не могу продолжать оставаться на грани, надеясь, что кто-нибудь уступит. Потому что мои родители никогда не поймут. Они не видят счастья, которое ты мне приносишь. Они слишком увлечены твоими связями, чтобы даже понять, что ты для меня значишь. И хотя я долгое время боролась с политическим центром внимания, для них это не имеет значения. Они сделали то, что было правильно для них, а я сделала то, что
Сильные эмоции сжимают мою грудь от красивой речи Дани. Хотя я все еще чувствую ответственность за ее отчуждение от родителей, я не могу сдержать радость, которая лучится по моему телу, когда я слышу, что я так много значу для нее.
После нескольких секунд молчания Дани выдыхает воздух, который, должно быть, она задерживала.
— Ладно, твоя очередь. — Говорит она, нервное напряжение заставляет ее пальцы сжимать мои пальцы.
— Ну, я не знаю, что мне следует говорить после такой речи. Я провел много времени в размышлении с тех пор, как ты ушла вчера, пытаясь придумать, что я мог бы сказать, чтобы исправить то, что я сломал.
— Ты не… — Дани замолкает, когда я сурово смотрю на нее. — Ладно. Ты позволил мне сказать первое слово. Теперь твоя очередь.
Застигнув губу, в милом жесте, Дани выбрасывает ключ, показывая мне, что готова выслушать. И этот жест настолько восхитителен, что я почти не могу сдержаться. Опять же, это осознание помогает мне вернуться на правильный путь и прийти к своей точке зрения.
— Иногда мне трудно ясно мыслить, когда я рядом с тобой, и даже ясно видеть вещи. Я также знаю, что моя ревность и вспыльчивость могут взять надо мной верх, особенно когда дело касается тебя. Я думаю, ты пострадала от моей неспособности сохранять хладнокровие по отношению к тебе. И за это я должен извиниться. Я не хочу, чтобы это стало причиной того, что ты разорвала связи со своей семьей. Я не хочу причинять тебе боль или печаль. Никогда. Я хочу быть с тобой так, как ты позволишь мне быть.
Обхватив щеку Дани, я подхожу к ней ближе, наклоняюсь и бормочу:
— Если ты хочешь сохранить меня в тайне, я с этим смирюсь. Если именно так ты будешь счастлива со своей семьей, я сделаю все, что ты захочешь. Пока я буду с тобой.
В небесно-голубых глазах Дани сверкают свежие слезы.
— Ох, Ефрем, — выдыхает она, и поднимается на пальцы ног, чтобы сократить расстояние между нашими губами.
Кислород исчезает из моих легких, когда она целует меня, одна рука обхватывает меня за шею, крепко удерживая меня, а другая все еще переплетается с моей рукой. Это быстрый, но полный смысла поцелуй, чтобы показать мне, что она все еще хочет быть со мной.
— Я хочу быть с тобой, — шепчет она, прижимаясь лбом к моему, и наши губы разъединяются. — Но я не хочу держать тебя в секрете. Я хочу по-настоящему быть с тобой. Я хочу, чтобы мир знал, как мне повезло. И к черту тех, кто не понимает, почему мне повезло.
Мое сердце бьется о грудную клетку от сладости ее убежденности, и я притягиваю ее к себе, обнимая и страстно целуя.
33
ДАНИ
—
— Еще тридцать минут, — шучу я, целуя его еще отчаяннее.
Он посмеивается и, к моему удовольствию, охотно отвечает, его язык скользит между моими губами, углубляя наш поцелуй. Это, конечно, означает, что я должна быть ответственной, потому что я не хочу, чтобы он потерял работу.
Застонав, я отстраняюсь, чтобы заглянуть в его ясные голубые глаза, и взгляд любви в них переполняет меня. Я без ума от этого человека. И я благодарна, что мы можем спорить и подходить ближе к другой стороне.
Поднимается резкий ветер, скользя под мой короткий свитер и заставляет меня дрожать.
— Давай провожу тебя во внутрь. — Настаивает Ефрем, прикрывая меня своим телом и поворачиваясь, чтобы открыть дверь на крыше.
Пока мы спускаемся по лестнице, я слышу, как Сильвия разговаривает с Ислой в главной спальне на втором этаже. Должно быть, дверь открыта, потому что сладкий голос Ислы доносится в коридор с достаточной ясностью. Там же, на площадке второго этажа, мы с Ефремом расходимся. Он в последний раз сжимает мои пальцы, прежде чем направиться к Петру. А я, с другой стороны, должна поблагодарить Сильвию, прежде чем уйти.
— Тук, тук, — приветствую я, постукивая костяшками пальцев по дверному косяку, и Сильвия поднимает взгляд от застегивания пальто Ислы и улыбается мне.
— Как все прошло? — Спрашивает она, ее глаза танцуют.
Прислонившись к раме, я мечтательно вздыхаю. Сильвия усмехается.
— Это хорошо, да?
— Спасибо за мудрые слова, как и всегда. — Говорю я.
Выпрямляясь, Сильвия смеется и берет Ислу за руку.
— Вряд ли это были слова мудрости. Только правда, как я ее вижу. Хочешь пойти с нами в парк?
— Вы уходите? — Выпаливаю я, затем прикусываю язык, потому что мне не следует вспоминать плохие воспоминания, если они снова готовы уйти после того, что произошло.
— Да и Петр, и отряд охраны, и мы едем в Парк. Я думаю, что буду избегать города какое-то время. Но будет хорошо, если все уйдут отсюда. — Говоря это, Сильвия гладит Ислу по волосам, и я понимаю, что она имеет в виду.
— Ну, я бы с удовольствием присоединилась. — Сияю я.
— Отлично, я найду тебе пальто. Сегодня должно быть прохладно.
Через несколько минут мы садимся в два внедорожника я с семьей Велес вместе с Вэлом и Ефремом в одном и горсткой устрашающих людей Петра, которые незаметно носят оружие в другом. Поскольку я выросла в семье, которая жестко относится к насилию с применением огнестрельного оружия, меня немного нервирует осознание того, что я провожу много времени с людьми, имеющими оружие, большая часть из которых, я бы сомневалась, что делают это законно. Но, услышав историю Сильвии, я вряд ли могу их винить.