Грешная тайна

Уайлдс Эмма

Снова вздохнув, Антония сказала:

– Он казался еще более красивым, чем всегда.

– Неужели? – Лоренс изобразил удивление. – Что ж, мужчине такое трудно заметить, но я верю вам на слово. Видит Бог, вы одержимы им, моя милая. И мне думается, что только по одной простой причине… Вы одержимы им лишь потому, что не можете заполучить его.

Проигнорировав замечание собеседника, Антония с ожесточением заявила:

– Его женушка – пусть она попадет в ад, полный гогочущих демонов! – тоже была очень красива, если, конечно,

тебе нравятся молоденькие девицы с нежными скучными личиками и огромными глазами. Знаешь, меня бы не удивило, если бы я узнала, что эта изнеженная малышка оставалась нецелованной до того поцелуя у алтаря.

Лоренс тихо рассмеялся:

– Почему же вы смотрели, дурочка?

Антония промолчала. Ей казалось, она вот-вот расплачется, хотя прежде никогда не плакала. Вернее – ни разу с тех пор, как пришли французы, разрушили ее дом и убили семью… А она тогда, израненная и беспомощная, осталась одна в опустошенной войной стране, где больше не было ни короля, ни правительства.

– Я видела и худшее, – ответила она наконец. – Мы с тобой оба видели, не так ли?

Лоренс явно смягчился; он прекрасно знал, что имела в виду Антония.

– Да, видели. Однако выжили и стали жить дальше. Со временем вы забудете Лонгхейвена. И вы знаете это, моя милая. Просто сейчас вам очень не по себе. И, конечно же, вы ужасно злитесь на эту малышку. Да и на Лонгхейвена отчасти.

Вскочив, Антония в вихре алого атласа и распущенных черных волос вдруг принялась стремительно расхаживать по комнате. Ей вдруг пришло в голову, что она оделась на свадьбу как шлюха, хотя вовсе не считала себя шлюхой. Действительно, почему она так вырядилась? Что на нее нашло? Неудивительно, что Джулианна Хепберн смотрела на нее со страхом. Но сейчас, вспоминая о свадьбе, она немного стыдилась себя.

– Говоришь, я сумею забыть его? – сказала Антония, внезапно остановившись. – Что ж, я очень на это надеюсь. А если все-таки не забуду, то, наверное, умру.

– Дорогая, не говорите так. – Лоренс тоже вскочил и, схватив ее за руки, посмотрел ей в глаза. – Поверьте, вы переживете и это. – Немного помолчав, дворецкий с серьезнейшим видом продолжил: – Однако сейчас вам следует кое о чем подумать… Я хочу, чтобы вы находились подальше от него. Подальше от интриг и опасностей – он их словно притягивает к себе. И если ему нравится играть в эти игры, рискуя жизнью ради Англии, то пусть играет. Но вам нет нужды во все это вмешиваться.

– Но ты же вмешиваешься.

– Я – совсем другое дело. Мы с маркизом служим одним и тем же людям. А вот вы… Дорогая, у вас есть деньги и безопасное положение вдовы влиятельного и знатного англичанина. Я хочу, чтобы вы…

Антония высвободила руки и раздраженно проговорила:

– Значит, ты хочешь? Лоренс, ты прекрасно знаешь: мы далеко не всегда получаем то, чего хотим. И с этим ничего не поделаешь.

Он довольно долго молчал, пристально глядя ей в глаза. Наконец тихо заговорил:

– Миледи,

вы презираете меня за ревность к нему, не так ли? Что ж, могу сообщить вам следующее… Если его молодая жена и впрямь так неинтересна, то довольно скоро она надоест маркизу Лонгхейвену. И тогда он скорее всего будет искать удовольствий в вашей постели. Так что желаю удачи. Но постель – это, к сожалению, все, что вы сможете получить от его светлости, потому что он не может дать большего. А вот я… Поверьте, миледи, я счастлив, что могу заботиться о вас. Потому что вы по-настоящему мне нужны.

Антонии пришлось признать, что Лоренс во многом прав. Конечно, Майкл был весьма искусным и внимательным любовником, но не более того. Лоренс же совершенно другой. Грубый, дикий, необузданный, ненасытный, и он не просто желал ее – он ее жаждал. А вот Майкл – нет. Она часто задумывалась: а нужен ли Майклу вообще кто-либо. Очень может быть, что нет. Во всяком случае, она точно не нужна.

«Но я люблю его», – в отчаянии думала Антония.

Однако этой ночью он спал с другой женщиной. И обнимал ее, целовал, ласкал… Возможно, это происходило в эти самые мгновения… Он дал ей свое имя, и скорее всего вскоре у них появятся дети…

О, думать обо всем этом – ужасно больно. И Антония вовсе не была уверена, что сможет вынести такое.

– Что ж, отлично! – заявила она. – Бери меня! Прямо сейчас!

Лоренс вдруг отступил на несколько шагов – его изуродованное шрамом лицо словно превратилось в маску – и, медленно покачав головой, ответил:

– Нет, миледи, не сейчас. Я возьму вас, поверьте мне, но не сегодня. Я не желаю участвовать… в этом.

«Неужели он серьезно? – изумилась Антония. – Неужели и впрямь собирается мне отказать?»

– Ты о чем?! – Она в гневе топнула. – В чем ты не хочешь участвовать?

Он отступил еще на несколько шагов – словно хотел находиться как можно дальше от нее.

– Я хотел сказать, миледи, что вы наверняка будете думать о нем. А мне это ни к чему. Я не желаю быть его… заместителем.

Антонии хотелось громко завизжать, хотелось запустить в Лоренса чем-нибудь тяжелым, но, сдержавшись, она язвительно проговорила:

– Какой ты, однако же, странный, Лоренс. Ведь в любое другое время ты с радостью готов улечься на меня… Может, ты болен?

Дворецкий нахмурился и пробурчал:

– Не сегодня, леди Тейлор. И вы прекрасно понимаете, почему я так говорю.

Антония в раздражении передернула плечами.

– Какой же ты чувствительный, Лоренс. Да ты просто…

Возможно, она действительно слишком много выпила: комната вдруг закружилась у нее перед глазами, а пол начал уходить из-под ног.

К счастью, Лоренс тут же подхватил ее на руки и прошептал ей на ухо:

– Вам сейчас надо заснуть, любимая. Я раздену вас. Единственное, в чем вы сегодня нуждаетесь, – это крепкий сон. А завтра все изменится. Завтра будет лучше, поверьте.