Грешница
Шрифт:
Но легче не становилось. Наоборот, все время что-нибудь случалось, что мешало работать по намеченному графику. Ник поражался тому, как стоически вся группа переносила тяготы жизни в тропиках и сложности съемок.
Он пригласил только английских актеров и только теперь понял, насколько был прав: ни один американец не выдержал бы тут и при первой же возможности укатил бы отсюда домой. Два ведущих актера, оба поджарые, крепкие парни, нетребовательные, исполнительные и работоспособные, каких могла воспитать только традиционная британская школа, что называется, вкалывали с утра
Нику приходилось обходиться тем минимумом аппаратуры, которую они смогли привезти с собой, а все их многочисленные контейнеры застряли на бразильской таможне. Он звонил, то есть связывался по рации с Рио, вел бесконечные переговоры, плохо понимая, что ему говорят на этой смеси португальского и испанского, но никак не мог ничего добиться.
— Взяточники чертовы! — ругался он, отсылая радиограммы в Лос-Анджелес.
— То ли еще будет! — мрачно предсказывал Ленни, стоя за его спиной вместе с помощником режиссера Бадом.
— Ребята, наберитесь терпения, — подбадривала коллег Мадлен, единственная из всех, кто не утратил оптимизма.
Ник глянул на нее и улыбнулся. Не было дня, чтобы он не благодарил судьбу, что она послала ему, да и всем им, Мадлен, которая стала в этих условиях просто незаменимой — помощница, секретарь, мать, подружка, сестра, утешительница в одном лице. Она выполняла любые мелкие поручения, возилась с бумагами, даже лечила от всяких мелких болячек и укусов, хотя в группе и имелся врач. Конечно, поначалу красавица Мадлен привлекала к себе взоры многих мужчин в группе, но она сумела так себя поставить, что ни у кого и мысли не было приударить за ней. Впрочем, все так уставали, что где уж тут любовь крутить!
Мадлен, как и Ник, прекрасно владела испанским и довольно неплохо говорила по-португальски, поэтому она легко общалась с местными участниками съемок. Именно они и научили ее лечить травами и растениями, и Мадлен успешно применяла эти знахарские приемы на практике.
Но вот с лечением Ника у нее что-то не получалось. На руке у него после укуса какого-то насекомого образовалась опухоль, которая не проходила, как Мадлен ни старалась. По ночам рука стала побаливать, так что Ник иногда не мог спать.
— Послушай, дело нешуточное, — сказала как-то Мадлен, когда они вели съемки эпизода в самой чаще джунглей. — Вернемся, надо будет сходить к местной знахарке!
— Еще чего не хватало! — усмехнулся тот. — Чтобы какая-то бабка мне болячку заговаривала? Мадди, перестань, это всего-навсего укус, пройдет сам собой! А вот когда мы вернемся в Балем, схожу к врачу. Довольна?
— Упрямый дурак! — шутливо выругала его Мадлен. — Сам будешь виноват, если у тебя рука отвалится!
— Знаешь что, ангел мой, дай-ка мне лучше пива! Где оно там у тебя?
— Держи, но учти, что это последняя банка, поэтому не пей все сразу. Возвращаться не скоро.
Последнее время Ника стала мучить жажда, и он считал, что это следствие всех прививок, которые ему сделали перед поездкой на Амазонку, но сейчас вдруг призадумался. Дело в том, что он нередко ездил на съемки в разные жаркие страны, проходя перед этим обязательную вакцинацию, и никогда у него не было осложнений. Ник решил не делать из своего состояния проблемы, потому что в таком климате все чувствовали себя плохо, а некоторых серьезно заболевших людей даже отправили в Рио. Он не может сдаться, как бы ни искушала его мысль о том, что из-за болезни можно уехать отсюда.
Как-то раз утром, едва встав с постели и почувствовав себя просто ужасно, Ник уже был готов на все плюнуть и отправиться домой в Англию, к Саре, но тут же ему стало стыдно собственной слабости. Разве может он бросить людей, которые на него полностью положились, доверились его опыту, мастерству, считают стойким и несгибаемым?
Он думал о Саре, тосковал по ней, ждал ее замечательных писем, мучился от того, что не может услышать по телефону голос любимой. А почта в эту глушь никак не приходила. Ник клял все на свете. Угораздило же его ввязаться в эту авантюру!
Единственно, что его утешало, так это вести от Сета. Тот сообщил, что его юристы занялись оформлением покупки дома в Палм-Спрингс. Поэтому Ник мог хоть помечтать о том мгновении, когда они с Сарой поселятся там, и эти мечты скрашивали мрачные, тяжкие будни. Притащившись к вечеру с места очередных съемок, весь мокрый от дождя, грязный и измученный, Ник валился без сил на пол, и некоторое время приходил в себя, только потом, вымывшись, ложился спать. Заснуть он не мог подолгу, хотя и выматывался почти до изнеможения. По ночам мысли о Саре, желание близости с ней терзали его. Ник лежал в духоте, одолеваемый видениями, не в состоянии понять, то ли все это сон, то ли явь, и засыпал часто лишь под утро.
Когда пришел весь груз, возле их искусственной деревушки поставили удобные домики для жилья, правда, в них не было кондиционеров, но в остальном условия оказались приличные, особенно после нескольких недель жизни в палатках.
Тем не менее многие из обслуживающего персонала, в основном американцы, каждый вечер уезжали на катере в город. Ник сразу наотрез отказался от этого, его англичане тоже оставались на месте. Вскоре они привыкли к полупоходным условиям, сами готовили себе незамысловатую пищу, научились спать под сетками от москитов.
Мадлен давно заметила, что Ник плохо спит по ночам, она занимала вторую половину домика, и слышала, как он иногда бродит по веранде, слышала его стоны, когда он в конце концов засыпал.
— Ник, ты просто сломаешься! — сказала она как-то. — Тебе просто необходимо высыпаться, нормально питаться, а ты почти ничего не ешь!
— Что-то нет аппетита, Мадди, — ответил он. — Надеюсь, это не из-за болячки. Разве я могу себе позволить разболеться сейчас, когда мы едва сумели войти в намеченный график съемок?