Грешница
Шрифт:
Покой, подумала Маура. Умиротворение. Да, ради этого можно было покинуть мир, эти мотивы ей были понятны.
Она не услышала, как пришла Мэри Клемент, и с удивлением обнаружила, что аббатиса стоит в дверях и смотрит на нее.
— Мать-настоятельница.
— Я так понимаю, у вас возникли новые вопросы?
— Это касается сестры Урсулы.
Мэри Клемент вплыла в комнату и села за свой стол. Зимняя стужа даже ее заставила утеплиться: из-под ее монашеского покрывала выглядывал серый шерстяной свитер с вышивкой в виде белых котят. Она сложила руки
— Вы сделали все, чтобы внести беспорядок в нашу жизнь. Вы разрушили светлую память о сестре Камилле. А теперь хотите проделать все это с сестрой Урсулой?
— Ей бы наверняка хотелось, чтобы мы нашли того, кто на нее напал.
— И какие, по-вашему, страшные тайны она хранит? В каких грехах вы пытаетесь уличить ее, доктор Айлз?
— Совсем не обязательно речь пойдет о грехах.
— Всего несколько дней назад вас интересовала только Камилла.
— И, возможно, это отвлекло нас от более пристального изучения жизни сестры Урсулы.
— Вы не найдете в ней никаких скандалов.
— Я и не ищу скандалов. Мне нужно знать мотив убийцы.
— Зачем лишать жизни шестидесятивосьмилетнюю монахиню? — Мэри Клемент покачала головой. — Не могу представить никакого рационального мотива.
— Вы говорили, что сестра Урсула работала в заграничной миссии. В Индии.
Внезапная перемена темы разговора, казалось, удивила Мэри Клемент. Она откинулась на спинку кресла.
— Какое это имеет отношение к делу?
— Расскажите мне поподробнее о ее жизни в Индии.
— Даже не представляю, что именно вам хочется узнать.
— Она была медсестрой?
— Да. Она работала в маленькой деревушке неподалеку от Хайдарабада. Пробыла там около пяти лет.
— И вернулась в Грейстоунз год назад?
— В январе.
— Она рассказывала что-то о своей работе?
— Нет.
— Она пробыла пять лет за границей и никогда не делилась своими впечатлениями?
— У нас здесь ценится молчание, а не праздная болтовня.
— Вряд ли можно считать праздной болтовней рассказ о заграничной миссии.
— Вы когда-нибудь жили за границей, доктор Айлз? Я имею в виду, не в шикарном туристическом отеле, где горничные меняют простыни каждый день. Я говорю о деревнях, где нечистоты стекают прямо на улицу, а дети умирают от холеры. Ее впечатления о тамошней жизни были малоприятной темой для разговоров.
— Вы говорили, что там, в Индии, произошло какое-то страшное событие. Деревня, где она работала, подверглась жестокому нападению.
Аббатиса уставилась на свои руки, шершавые и покрасневшие.
— Мать-настоятельница, — напомнила о себе Маура.
— Я не знаю всей истории. Она никогда не рассказывала мне. То немногое, что мне известно, я услышала от отца Дулина.
— Кто это?
— Он служит в митрополии в Хайдарабаде. Когда все это случилось, он позвонил мне из Индии и сообщил, что сестра Урсула возвращается в Грейстоунз.
— После чего, мать-настоятельница?
— После резни в деревне Бара.
Стекла вдруг задрожали от порыва ветра. День полностью утратил свои краски, оставив только серый цвет.
— Там она работала? — спросила Маура.
Мэри Клемент кивнула.
— Деревня была настолько бедной, что там не было ни телефона, ни электричества. Около сотни жителей, но мало кто из чужих осмеливался туда наведываться. Вот такую жизнь выбрала наша сестра — служить самым обездоленным на земле.
Маура вспомнила вскрытие Крысиной леди. Ее череп, деформированный болезнью. И тихо произнесла:
— В этой деревне жили прокаженные.
Мэри Клемент кивнула.
— В Индии их считают самыми нечистыми. Их презирают и боятся. Изгоняют из семей. Они живут в специальных деревнях, где могут спрятаться от мира, где им не приходится скрывать свои лица. Там все вокруг одинаково уродливы. — Она посмотрела на Мауру. — Но даже это не уберегло их от нападения. Деревни Бара больше не существует.
— Вы сказали, там была резня?
— Так сказал отец Дулин. Массовое убийство.
— И кто его устроил?
— Полиция так и не установила личностей нападавших. Это могла быть кастовая резня. А может, это дело рук индусских фундаменталистов, разозлившихся на то, что среди их братьев по вере живет монахиня-католичка. Могли быть и тамилы, и любая другая сепаратистская группировка, постоянно воюющая там. Они убили всех, доктор Айлз. Женщин, детей, двух медсестер из клиники…
— Но Урсула выжила.
— Потому что в ту ночь ее не было в деревне. Она уехала накануне, чтобы встретить груз с медикаментами в Хайдарабаде. Когда наутро она вернулась, на месте деревни было пепелище. Там уже трудились рабочие с местной фабрики, они искали живых, но так никого и не нашли. Даже домашних животных — кур, коз — всех вырезали, а трупы сожгли. Сестра Урсула упала в обморок, когда увидела обожженные тела, и доктору с фабрики пришлось поместить ее в свою больницу до приезда отца Дулина. Она была единственной из деревни Бара, кто выжил, доктор Айлз. Ей повезло.
«Повезло, — подумала Маура. — Избежала одной резни, только чтобы вернуться домой, в аббатство Грейстоунз, и обнаружить, что Смерть не забыла ее. Что даже здесь не спрятаться от ее карающей руки».
Взгляды Мэри Клемент и Мауры встретились.
— Вы не найдете ничего постыдного в ее прошлом. Всю свою жизнь она служила во славу Господа. Оставьте в покое память о нашей сестре, доктор Айлз. Оставьте ее с миром.
Маура и Риццоли стояли возле здания, которое раньше было рестораном «Мама Кортина», и ветер ледяными струями полосовал их пальто. Маура впервые видела это место при дневном свете — улица заброшенных зданий с пустыми глазницами окон.