Грешница
Шрифт:
Джейн оглядела стены, окружавшие их, ворота, отгораживающие монастырь от внешнего мира, и перед ней начала выстраиваться совершенно иная последовательность событий. Она не совпадала с той картиной, которую она создала в своем воображении, когда впервые оказалась на месте преступления.
«Если ворота открыла не Камилла…»
— Так кто же впустил убийцу в монастырь? — произнес Дин, словно читая ее мысли.
Она хмуро уставилась на ворота, вспоминая снегопад, разыгравшийся в тот день.
— Урсула была в пальто и сапогах…
Риццоли
— Шел снег, когда она вышла на улицу, — продолжала Джейн. — Сестра Урсула была одета по погоде. Она прошла через двор, к воротам, где ее уже кто-то ждал.
— Кто-то, кого она знала, — подхватил Дин. — С кем она договорилась о встрече.
Риццоли кивнула. И двинулась к часовне, протаптывая дорожку в снегу. Дин шел сзади, но Джейн думала не о нем; сейчас она шла по следам обреченной женщины.
«Ночь первого снегопада. Камни под ногами скользкие. Ты ступаешь тихо, потому что не хочешь, чтобы сестры знали, что ты идешь встретить кого-то. Человека, ради которого ты готова нарушить монастырский устав.
Во дворе темно, а ворота не освещаются. Поэтому ты не видишь его лица. Ты не уверена, что это именно тот, кого ты ждешь…»
У фонтана Риццоли вдруг резко остановилась и посмотрела вверх, на ряд окон, выходящих во двор.
— Что такое? — спросил Дин.
— Келья Камиллы, — сказала она, указывая наверх. — Она прямо над нами.
Дин устремил взгляд на окно. На ветру его лицо раскраснелось, волосы разметались. С ее стороны было ошибкой смотреть на него, потому что ей вдруг так страстно захотелось его прикосновения, что пришлось отвернуться и прижать к животу кулак, чтобы хоть как-то заполнить пустоту, образовавшуюся внутри.
— Она могла что-то увидеть оттуда, из своей комнаты, — сказал Дин.
— Свет в часовне. Он горел, когда нашли тела.
Риццоли посмотрела на окно Камиллы и вспомнила окровавленные простыни.
«Она проснулась оттого, что промокла гигиеническая прокладка. Она вскочила с постели, чтобы пойти в туалет и поменять ее. И, когда вернулась, заметила свет, пробивавшийся сквозь тусклые окна часовни. Свет, которого быть не должно».
Риццоли повернулась к часовне, словно наблюдая за призраком юной Камиллы. Она представила себе, как та вышла из здания монастыря, дрожа от холода и, возможно, сожалея о том, что не надела пальто для этой короткой прогулки.
Риццоли последовала за призраком и вошла в часовню.
Там, в полумраке, она остановилась. Свет не горел, и скамьи казались горизонтальными тенями. Дин молча остановился рядом, сам как призрак, пока она досматривала финальный акт драмы.
Камилла, переступающая порог часовни, легкая и худенькая, с бледным личиком.
«Она в ужасе смотрит вниз. Сестра Урсула лежит
Возможно, Камилла не сразу поняла, что случилось, и сперва подумала, что Урсула просто поскользнулась и разбила голову. А может, она догадалась по виду крови, что зло проникло в эти стены. Что оно уже стояло сзади, возле двери. И следило за ней.
А потом двинулось на нее.
«От первого удара она пошатнулась. Парализованная ужасом, она все-таки пыталась убежать. И бросилась вперед, в единственный проход между рядами скамей. К алтарю. Там она споткнулась и упала на колени в ожидании финального удара.
И вот удар нанесен, юная Камилла мертва, а убийца возвращается к своей первой жертве. К Урсуле.
Но не доводит дело до конца, оставляет ее в живых. Почему?»
Риццоли посмотрела вниз, на камни, где лежала Урсула. Она мысленно представила убийцу, наклонившегося, чтобы добить жертву.
И вдруг замерла, вспоминая, что сказала доктор Айлз.
— Убийца не нащупал пульс, — сказала она.
— Что?
— У сестры Урсулы отсутствует пульс правой каротидной артерии. — Она посмотрела на Дина. — Он подумал, что она мертва.
Они двинулись по проходу между рядами, повторяя последний путь Камиллы. Подошли к алтарю, возле которого она упала. Постояли молча, глядя на пол. Хотя в полумраке этого было не видно, следы крови еще оставались в трещинах между камнями.
Чувствуя, что ее знобит, Риццоли подняла голову и увидела, что, Дин наблюдает за ней.
— Все, больше здесь нечего смотреть, — сказала она. — Если, конечно, ты не хочешь поговорить с сестрами.
— Я хочу поговорить с тобой.
— Я здесь, перед тобой.
— Нет, это не ты. Здесь детектив Риццоли. А я хочу поговорить с Джейн.
Она рассмеялась. Звук, неуместный в этих стенах.
— Ты так говоришь, будто у меня началось раздвоение личности.
— Это не так уж далеко от истины. Ты так упорно стараешься играть роль полицейского, что похоронила в себе женщину. А я приехал к женщине.
— Ты слишком долго медлил.
— Почему ты злишься на меня?
— Я не злюсь.
— Странно ты встречаешь меня в Бостоне.
— Может, потому, что ты даже не удосужился сообщить о своем приезде.
Он вздохнул, снова став похожим на призрака, окутанного облаком пара.
— Давай просто сядем и поговорим.
Риццоли опустилась на деревянную скамейку в первом ряду. Когда Дин сел, она продолжала смотреть прямо перед собой, не смея взглянуть на него. Опасаясь тех чувств, которые он пробуждал в ней. Ей было больно даже вдыхать его запах, который вызывал у нее приступ желания. Этот мужчина был в ее постели, и его прикосновения, вкус и смех до сих пор преследовали ее во сне. Плод этой страсти рос в ней и сейчас, и она приложила руку к животу, чтобы унять внезапную боль.