Грешник. На острие
Шрифт:
– Так ты узнал, кто это был? Те люди, что в тебя стреляли? – а про себя думаю, расстроилась бы я, если бы его убили или нет? Порадовалась? Последнее вряд ли. Я вообще ненавижу убийства и всё, что с ними связано. С детства. Даже детективы не читаю.
– Мой человек. Хотел столкнуть лбами меня и твоего отца. То сообщение тебе – тоже его рук дело, – Шамиль отпивает кофе, и я невольно останавливаю взгляд на его губах.
– И зачем он это сделал? – отвожу глаза в сторону. Не любуйся им. Он враг. Тоже мне, красавца неписанного нашла.
– Один из тех, кто погиб по вине твоего отца –
Вздыхаю. Отлично. Ещё один враг, которого я даже не знаю. Но он меня ненавидит. Супер, папа. Только ты так можешь.
– Не бойся. Тебе он не навредит, – будто читает мои мысли Хаджиев.
– Ты его убил? – вопрос звучит немного трусовато. Ненавижу эти разборки.
– У меня пока маловато ресурсов, чтобы разбрасываться кадрами. Даже такими никчёмными. Но он тебя не тронет. Ему нужны только деньги. Решим этот вопрос.
Какая прелесть. И сколько цинизма.
– И с чего всё началось? – пожалуй, главный вопрос вечера.
Останавливаемся у лавочки, Шамиль швыряет на неё свою куртку. Почти джентльмен. Если бы я не узнала его чуть раньше и с другой стороны.
Но присаживаюсь. Чего уж. Не морозить же «королевскую задницу».
– Один из моих людей толкал кое-что в клубе твоего отца. А люди твоего отца его избили. Идиот подтянул других. Началось месиво и троих из моих положили. А люди для меня, как я уже сказал, ценный ресурс. Восполняемый, но всё же.
Не удержавшись, хмыкаю.
– Интересно получается. Твои люди продавали наркоту молодняку в клубах, за это отхватили люлей и теперь мой отец тебе должен? Ты серьёзно сейчас?
– Немного не так. Дурью я лично не занимаюсь. Мой человек толкал её по собственной инициативе. И если бы пришили одного его, я бы слова не сказал. Но пострадали другие, а это уже косяк твоего отца.
– Чушь! – швырнув кофе в урну, поднимаюсь с лавочки и оказываюсь на уровне глаз Хаджиева. – Тебе плевать на этих людей. Твои они там или чьи. Тебе на всех плевать. Ты просто хочешь денег. Хочешь оттяпать кусок от пирога, не более. Так что, повторюсь, ты рэкетир. Отрыжка конца восьмидесятых, когда ты и родился. Это тебя папа научил? Ларьки с квасом отжимать?
Шамиль усмехается, вставляет один наушник себе в ухо, второй мне.
– Послушай, охренительный момент, – в наушнике набирают звук скрипка и фортепьяно.
Я разговариваю с деревом.
ГЛАВА 26
– Ты чудак. Серьёзно. Я таких чокнутых ещё не встречала, – качаю головой убирая наушник. Музыка, и правда, классная. Но я все еще помню кто рядом.
– Ты не умеешь расслабляться, – ухмыляется он и, забрав с лавочки свою куртку, хочет накинуть поверх моей.
Но я уворачиваюсь.
– А это к чему? Можно подумать, тебе есть хоть какое-то дело до того замёрзну я или нет.
– Вообще-то есть. Если ты заболеешь, встреча со следаком не пройдёт так гладко, как должна бы. Мне это не на руку, – надевает куртку сам. – Так что,
Вздыхаю. Какой же мудило, а.
– Перемирие. Ты не трогаешь моего отца и вообще не попадаешься ему на глаза. Я тебя отмазываю от тюряги. Но имей в виду. Вздумаешь снова что-нибудь эдакое выкинуть – я тебя посажу. Найду компромат. Или просто пущу тебе пулю в лоб. И хрен с ней, с адвокатской карьерой. Это если не докажу, что защищалась. А с твоей справкой мне будет просто доказать, что ты на меня напал.
– Ммм, – тянет, задумчиво ухмыляясь. – Умная баба. Редкость.
– Если мы закончили, отвези меня домой, – вызывать такси сейчас глупость. Во-первых, ни один таксист не попрётся в эти заторы. Во-вторых, выезжать из центра мы будем до полуночи. Так что, идея с мотоциклом не так уж и плоха.
– Мы не закончили. Я обещал прогулку по мосту.
Спорить с ним бесполезно. И мне, честно говоря, даже интересно, чем всё закончится.
– Ладно. Только Егору позвоню.
Пока я, отойдя в сторонку, отчитываю заплутавшего безопасника и выдаю ему новые инструкции, Шамиль наблюдает за мной. Трудно понять его взгляд, как и прочесть мысли. Сам себе на уме – так про таких говорят.
Егор несколько раз извиняется, что-то невнятно лопочет, но я его не слушаю. Приказываю ехать к мосту и ждать меня там. До парковки идём молча, Шамиль лишь иногда бросает взгляды в мою сторону, я же делаю вид, что вообще его не замечаю.
Едем не очень быстро, но у меня захватывает дух. Приходится прижаться к нему всем телом и обнять за талию. Поездка на мотоцикле возбуждает, но я стараюсь гнать прочь ненужные мысли.
Мельком замечаю, что едем мы по длинной дороге. Мне немного холодно, но терпимо, потому что от ветра я спрятана за широкой спиной Хаджиева. Начинает зашкаливать адреналин, и я широко хватаю ртом холодный воздух.
У моста тихо, все разошлись по тёплым, уютным кафешкам, а мне почему-то хочется гулять. Молча проходим к середине моста, останавливаемся.
– Я люблю смотреть на воду, – опираюсь на перила, вглядываясь в водную, тёмную гладь с отблесками огней.
– Что ещё ты любишь? – слышу над макушкой, и руки Шамиля упираются в перила по обе стороны от меня. Тепло его тела чувствуется даже сквозь одежду.
– Я люблю уравновешенность и спокойствие. И очень не люблю, когда их кто-то нарушает.
– Это я уже понял. А что ещё тебе нравится?
– А может поговорим о тебе? – поворачиваю голову так, чтобы видеть его боковым зрением, но при этом не смотреть в глаза. Его прямой взгляд меня почему-то смущает. – Почему ты стал таким? Диссоциальное расстройство личности – это ведь не врожденное, а приобретённое.
– Ты читала об этом, – усмехается.
– Да, – признаюсь честно. – Должна же я понимать, с кем имею дело.
– Я ублюдок. Моральный урод. Во мне нет ничего хорошего. Никаких нормальных чувств, ничего из того, что сделало бы меня человеком. Не думаю, что ты разгадаешь мою тайну, начитавшись статеек в интернете. Даже психиатры не знают, что с этим делать. Я стал таким довольно давно. И уже почти не помню каково быть нормальным.