Грешный ангел
Шрифт:
– Я буду здесь жить, – ответила она. – А почему вы спросили?
Хатчисон смутился.
– Симпатия к испанцам едва ли поможет вам завести здесь друзей, – заметил он. – «К черту Испанию!» – вот девиз Нортриджа.
Поезд, подобно бегуну на финишной прямой, набирал скорость. В поисках опоры Бонни вцепилась в мускулистое колено Вебба, но, вскрикнув, тут же отдернула руку. Хатчисон еле удержался от смеха.
– Мои читатели с интересом узнают, что вы намерены остаться в Нортридже, – сказал он.
Бонни внезапно отпрянула от него – так, словно увидела
– Ваши читатели?
Он с нарочитой скромностью улыбнулся.
– Я издаю «Нортриджские Новости», – пояснил Вебб, – и хотел бы напечатать короткую статью…
Выражение ужаса на лице Бонни заставило его замолчать. Она вдруг подумала, что Хатчисону уже все известно, а этот разговор он затеял, чтобы получить материал для своей статьи. Если это так, можно не сомневаться, что тираж газеты увеличится в несколько раз.
Она представила себе заголовок: «Выскочка из Лоскутного городка поставлена на место». Дамы Нортриджа прочтут и начнут злорадствовать: наконец-то девчонка Джека Фитцпатрика получила по заслугам: ребенок умер, а муж выгнал.
– Нет, – тихо и твердо произнесла она, – обо мне статьи не будет.
Хатчисон промолчал, и Бонни вновь повернулась к окну, пристально вглядываясь в проплывающие мимо жалкие городские предместья. Город тянулся от подножия бывшего вулкана до реки Колумбии. Паром на конной тяге, знакомый Бонни с детства, к ее великой радости все еще действовал. Сколько раз, заплатив пенни перевозчику, она стояла на палубе и представляла себе, что это не бурная Колумбия, а бескрайнее море, сама же она принцесса пиратов. Ощущая речную прохладу, она воображала, что слышит блеяние овец, которых гонят на рынок.
Несмотря на усилившийся стук колес, Бонни услышала, как Хатчисон деликатно заметил:
– На вокзале меня ждет коляска. Буду рад отвезти вас на виллу Мак Катченов.
До дома Джиноа было около мили, это не смущало Бонни, если бы не багаж. Видит Бог, она взяла совсем немного, но и с этим трудно справиться такой усталой женщине. Бонни никто не встречал, правда она дала Джиноа телеграмму, но не указала дату приезда.
– Вы очень любезны, – сказала она, приняв его предложение. – Благодарю вас.
Пока Вебб занимался ее багажом, Бонни стояла на обшарпанной платформе недалеко от паровоза, окутанная клубами пара. Несмотря на дурные предчувствия, сейчас она была рада, что вернулась в Нортридж. В Нью-Йорке, постоянно помня о своем прошлом, Бонни чувствовала себя чужой: Золушка рядом с принцем Элаем. Здесь она будет прежней Бонни, ничего другого от нее не ждут.
Приободрившись, она подумала о том, растет ли еще аспарагус вдоль узкоколейки за Лоскутным городком, и о том, кто теперь живет в лачуге, где прошло ее детство. Она надеялась, что непрактичность отца не загубила его бизнеса. Интересно, будет ли разыскивать ее Элай, узнав, что она сбежала из Нью-Йорка.
На вокзале царила суета, вызванная приходом поезда. Из специального вагона выгружали скот с коротко спиленными рогами, а затем по дощатому настилу перегоняли в загон, примыкающий к платной конюшне возле здания вокзала. Перепуганные животные мычали, а погонщики громко и смачно ругались. Размалеванные, вычурно одетые женщины жаловались на отсутствие клиентов, семья актеров, как потерянная, слонялась по перрону.
Наконец, подкатил Вебб Хатчисон в симпатичной, хотя и скромной коляске. Пожитки Бонни уместились в закутке за сиденьем. Разодетые женщины с явным интересом наблюдали, как издатель газеты «Нортриджские Новости» усаживает неизвестную даму в свою коляску.
– Танцы все еще за доллар, душка Вебб, – крикнула рыженькая. – Приходи вечером в «Медный ястреб» и спроси Дороти.
Вебб ухмыльнулся, слегка покраснел и резко дернул вожжи. Крепкая гнедая рванула, и коляска тронулась.
Бонни высунулась из коляски, желая еще раз взглянуть на этих женщин.
– Вы им нравитесь, – простодушно заметила она, чувствуя облегчение оттого, что они уже не в поезде.
Вебб засмеялся.
– Платные партнерши для танцев, «шарманки». Им нравится любой, у кого есть доллар в кармане, – ответил он.
Шарманки! Чтобы еще раз взглянуть на них, Бонни так высунулась из коляски, что если бы Хатчисон не схватил ее за плечо, она упала бы на дорогу.
Бонни вспыхнула, заметив искорки смеха в глазах Вебба. Ей очень хотелось расспросить его о «шарманках». Продают они себя так же, как и свои танцы? Правда ли, что некоторые из них наживают огромные состояния, удачно выходят замуж и участвуют в респектабельном бизнесе?
Но с Веббом Хатчисоном Бонни, конечно, не могла говорить об этом, лучше уж при первом удобном случае она задаст эти вопросы Джиноа.
Знакомая кирпичная труба по—прежнему возвышалась над заводом, но рядом с Лоскутным городком появилось красивое здание. Ближе к центру были тюрьма, банк и издательство Вебба.
По дороге, покрытой опилками и конским навозом, двигались груженые телеги и фургоны. На одной стороне находилась столярная мастерская, на другой – новое, подозрительно заманчивое заведение, на фасаде которого красовалась вывеска: «У ЭРЛИНЫ».
– Что это? – спросила Бонни.
Казалось, Веббу не слишком понравился этот вопрос: он смущенно кашлянул.
– Меблированные комнаты. Кстати, я живу здесь, но надеюсь вскоре построить дом.
– Конечно, – поспешно согласилась Бонни, ее вовсе не интересовало, где живет Вебб. Теперь, оказавшись в родном городе, Бонни хотела взглянуть на магазин отца. Неприятно, конечно, что она не увидит там Джека Фитцпатрика – еще один повод для сплетен. Отец поспешно уехал в Ирландию через год после ее замужества, хотя он и завернул в Нью-Йорк, чтобы попрощаться с единственной дочерью, но ничего ей не объяснил. Он передал ей свое дело и отбыл в Лондон пароходом. С этого дня Бонни его не видела. Как-то от него пришло загадочное неграмотное письмо Джек Фитцпатрик, храни его Господь, плохо умел читать и писать. Он сообщал, что нашел работу в одном из баров Дублина, и напоминал Бонни, что магазин теперь принадлежит ей.